Я сжал в руках бутылку и прошептал:

— Найди мне на нее все. Хочу знать все от рождения и до теперешнего момента. Кто родители, где родилась, училась, что ест на завтрак, группу крови и резус. Все от и до.

Николин одобрительно кивнул, качнулся на пятках и в своей манере выдал.

— Понял, принял, шеф.

НАДЯ

Этот отвратительный месяц тянулся слишком долго. И только настойчивые просьбы Арслана не делать глупости сдерживали меня от того, чтобы не сорваться. Хотя не могу сказать, что адские мысли в голове не творили ядреный коктейль. Творили…еще как. Настроение от терпеливо-спокойного скакало до встревоженно-возбужденного за пару секунд.

Я ломала себя изнутри и ходила пить травяной чай в моменты особой мысленной вакханалии. Волнения крутились и вокруг брата. На затворках сознания мелькали мысли, что отец точно не был в глубоком восторге от моей пропажи. Пусть ему плевать на мою сохранность, но рейтинги вещь упрямая. Даже интересно, что он напел журналистам. Искал ли? Вряд ли.

Позвонить? Или…Нет. Я неизменно вспоминала главное напутствие Рашидова.

— Береги Аишу, — это было сказано в конце и на выдохе, надрывно и как-то бесконечно грустно. И я правда понимала его страхи. У человека не осталось больше никого, и рисковать тем немногим что есть почем зря было глупо. Недальновидно.

Я не понимала, что конкретно происходит, и осознавала, что в ближайшее время точно не пойму. От меня не скрывали, по факту, ничего, просто не посвящали в подробности. Лишь усиленная охрана говорила о том, что все не так просто. Далеко не просто. Страх и жуткие предчувствия сковывали тело каждый раз, стоило лишь подумать о будущем.

Ночью меня неизменно мучили кошмары, в которых один за другим я видела мертвого Арслана. Страшные картинки доводили меня до истерики, после чего я просыпалась в холодном поту и с заставшим криком на губах. В висках грохотал пульс, а конечности замирали. Умывалась и шла дальше. Но заснуть после таких ночей не получалось.

Необоснованные приступы паники случались спонтанно и резко неожиданно. Вот казалось, что все хорошо, а в следующий миг внутренности стягивало тугим узлом, а противный ком в горле вплетался в ткани и становился моим перманентным спутником.

— Надя, научи меня красиво говорить на этот урчащем языке.

Я всегда соглашалась. Учила ее всему тому, что знала и умела. Она смышленый ребенок. Но определение "урчащий" для арабского такое себе. Смешно, но я никогда не смеялась, чтобы не отбить охоту от обучения.

— У меня не получается так, Надь! — хмурилась и забавно прикусывала губу. В такой момент взор заострялся, становился фантастически суровым…почти как у Арслана.

Стоило мне отвлечься и задуматься, как она непременно считывала мои мысли. Маленькая мудрая девочка. Она касалась меня своими маленькими ручками и заглядывала в глаза.

— Надюш, ну так что?

Голос Аиши перенаправлял страх в острое желание не напугать ребенка. Она не должна была видеть мою панику. Все хорошо. Бояться и правда нечего. Рашидов сильный человек, и он знал, что делал. Раз он сказал, что все под контролем, значит так оно и есть? Я держалась за него как судно в бушующем море держится маяка. Главное, чтобы якорь не утянул на дно и не перевернул посудину из моих бесконечных переживаний. Я просто не выгребу на берег.

Так проходили наши вечера. Охрана стала невидимой тенью, я не видела их, но постоянно ощущала присутствие. И лишь однажды столкнулась нос к носу с неразговорчивым мужчиной. Но он мало того, что сделал вид, будто бы я стенка, так даже не ответил на вежливое приветствие.

Так я уяснила одну вещь — не пытаться коммуницировать, а чтобы окончательно не сойти с ума, то заседала в библиотеке, потом учила Аишу языкам, а дальше мы по накатанной готовили вкусняшки и заваливались перед плазмой смотреть мультики.

Так проходил день за днем, моменты эмоционального подъема сменялись напряженным падением.

В один из дней я просто поняла, что он будет особенным. Называйте это предчувствием или обостренной интуицией, но так оно и случилось. Стоило выйти во двор и увидеть его. Все стало в момент каким-то неважным, а щемящая внутри боль расползлась особенно ярко. Я не помнила, как сорвалась к Арслану, не помнила, как повисла на шее и пальцами ощупывала открытые участки кожи. Закрывала глаза и вдыхала мужской запах с остаточным отголоском сигар и спиртного. А помимо всего прочего, пахло спокойствием. Он был в целости и сохранности. Не так, как во сне с безжизненным взором зеленых глаз. Он был тут. Живой. Мой.

Странным образом этот мужчина вызывал целый букет противоречивых чувств. Все началось со страха, смешанного со стойким чувством безопасности. Затем этот же страх смешался с вожделением, пущенным по вене, как доза самого сильного наркотика. Затем страх уже за его жизнь сублимировался в желание не отпускать. Я понимала, что во мне говорит недолюбленная отцом маленькая девочка, что таким образом я вскрывала детские шаблоны. Ходячее пособие по детским психотравмам.

Все это понятно было бы и без психолога, но я по крайней мере признавала, что в Арслане искала тепло. И находила наряду со многим другим.