Эстель никогда не была копией своей матери, хотя в ней угадывались и складная фигура, и ясные глаза Венды Амейн. Но Венда была изящнее, задорнее, и всё в ней было ярче, чем в Эстель, – дочери не досталось ни капли этой очаровательной беспечности. С каждым годом юная королева всё сильнее напоминала отца, и в эту минуту, при слабом свете ламп, она была невероятно на него похожа. Тем лучше: Альфа Камила не жаловала мать Эстель. Стоило ей взглянуть на Венду, как в душе поднимался ураган. Венды всегда было слишком много и слишком мало одновременно. Будучи королевой, она часто отлучалась из Флоры, пропадала неизвестно где вместе с мужем, рисковала жизнью – и её отсутствие в замке ощущалось остро, особенно для маленькой Эстель. Камила предполагала, что появление новых пространственных дыр было связано с географическими открытиями Венды. В самом деле, чем дальше продвигалась Венда, заполняя пробелы на картах, тем больше чужаков из Поверхностного мира попадало на их земли. «Natura abhorret vacuum», – думала Камила. Природа не терпит пустоты.

И Флориендейл зачах без своей королевы. Потому, стоило Эстель отпраздновать второе совершеннолетие, как Венда тут же передала корону дочери, хотя Камила была против. А затем появился Роттер, и незаметно для всех, шаг за шагом, день за днём, начался Передел – так Альфа Камила называла происходящее. Эстель говорила «гражданская война», Венда – «захват власти», но это был именно Передел, означавший раздел и перекрой мира совсем не в интересах Флориендейла.

Аристарх Фендоу, магистр доходов и расходов, вздрогнул, когда увидел Эстель в слабом свете масляных свечей – электрические лампы не зажглись после ночной бомбёжки. Безукоризненный джентльмен, он поспешил ей навстречу, проводил к столу и помог опуститься в массивное кресло. Это кресло всегда оставляли пустым на случай, если королева сможет к ним присоединиться, хотя в последние месяцы никто уже на это не рассчитывал.

Совет магистров собрался этой ночью не в полном составе. Магистры стихий – Альфа, Бета, Гимель и Далет – обороняли Флориендейл, почти не смыкая глаз. Они же и созвали это чрезвычайное совещание. Аристарх прибежал, прихрамывая, в одном фиолетовом халате и тапочках. Магистр информации Аврора явилась полностью одетой и захватила свой главный артефакт – Атлас всех времён Флориендейла. Девушка вцепилась в его тёмно-синюю обложку, как падающий с обрыва хватается за корни на краю уступа; она хмурилась, кусала губы и то и дело неуверенно поглядывала на свободные стулья по другую сторону стола. Первый магистр Эдриан и король Николас не могли присутствовать: они находились в Алилуте по поручению совета. Юная Ляля Бимбикен, замещающая погибшего магистра правосудия, славилась своей отменной дисциплиной, но почему-то и Ляли до сих пор не было на месте. По правую руку от Авроры раньше сидела магистр благосостояния, но её схватили на прошлой неделе. Наконец, отсутствовала Венда: посланная за ней служанка вернулась перепуганная и сообщила, что той нигде нет.

– Как же это?! И где Бимбикен? – не выдержала Аврора.

Альфа Камила прикрыла глаза и глубоко вдохнула. «Пожалуйста, – взмолилась она, – пожалуйста, позволь мне…» И после небольшого промедления воздух уступил – наполнил лёгкие чем-то большим, чем простой кислород, и у Альфы закружилась голова, когда среди миллионов тончайших колебаний она различила шёпот листвы и шорох гравия на дорожках.

– Её высочество сейчас парке, – сказала она горничной. – Прошу, найди её и передай, где мы.

– А Бимбикен не придёт, она… э-э… в отъезде, – заметил магистр земли Гимель Лукос. Он помедлил несколько секунд, прежде чем продолжить: – Эдриан отослал её к западным рубежам.

Брови Аристарха поползли вверх.

– К западным рубежам? Единственное место, где всё спокойно?

– Значит, дни королевства сочтены, – проронила Эстель, до этого молча сидевшая в кресле. Она вскинула голову и принялась разглядывать узор на потолке, вероятно, пытаясь сдержать слёзы. – Мы проигрываем… Для Бимбикен это шанс скрыться.

– Зачем? Чтобы возглавить какое-то новое сопротивление? – басом прогудел магистр воды Далет Осцельс. Он сидел хмурый и вертел в руках сине-зелёный браслет из полупрозрачных камней и ракушек. Глаза скрывали очки в толстой оправе, казавшиеся слишком большими и тяжёлыми на осунувшемся лице.

Альфа Камила устало уронила морщинистую руку на карту.

– Какое сопротивление, Осцельс? Погляди на сил расстановку. Просто хочется, чтобы жила девочка. Хорошая девочка Бимбикен.

– Вероятно, мы все погибнем, – кивнул Аристарх. – Но Ляля – не магистр. Она не должна.

Аврора трясущимися руками подняла кувшин, собираясь разлить воду по стаканам, но жидкость зашипела, вспенилась и выплеснулась через край.

– Успокойся, Далет, – сказала Бета, покосившись на Осцельса. – Что с тобой, чаю захотелось?

Магистр воды шарахнул кулаком по столу.

– Я не понимаю, – выпалил он, – не понимаю, сколько можно… И зачем им Флориендейл! Если нужно здесь всё сломать, прежде чем строить новое, не проще ли убраться восвояси?

– Многие вернулись, – осторожно возразила Аврора. – Особенно тогда, когда всё только начиналось. Вы должны помнить.

Осцельс передёрнул плечами.

– Мы обязаны остановить этот мятеж, чтобы они не сделали с нашим миром то же, что и с Поверхностью, – глухо сказал он.

Все кивнули, но никто не ответил.

– Мы обязаны остановить… хм… мятеж, вот только мы не в силах это сделать, – нарушил тишину Гимель Лукос. Он запустил руки в каштановые кудри, как делал всегда, когда должен был сообщить что-то неприятное, а в последнее время поводов было предостаточно. – Не знаю, почему об этом молчат сейчас другие стихийники, но… магия покидает нас.