– Это от нас не зависит. У кого-то и большее есть, а жизни нет. Вы уже знакомы с Еленой Проскуриной? Дочь её у меня училась, большая умница. Да и мать красавицей была, пока муж не умер. В 90-е его убили, долго всякие слухи ходили. Денег он много имел, почти все продуктовые магазины в городе ему принадлежали. Не знаю точно, но сама Елена бедствовала, и дочка с ней мучилась.

– Но розовую усадьбу они построили, значит оставались ещё деньги.

– Это дочь строила. Ей отец счёт открыл на совершеннолетие. Как срок истёк, так она сразу строить и начала, чтобы мать жила и ни в чём не нуждалась.

– А кто… мужа-то убил?

– Вы разве не помните, что тогда творилось. Убивали и за меньшее.

– Да, времена были убийственные, кто душу потерял, а кто и жизнь.

– То-то и я говорю, кто убил – никто не знает. По слухам, и Елена виновата…

– Это слухи, а они любят всё, что противнее и поганей.

Степан потупился, понимая, что сболтнул лишнее.

Подъехал автобус, но Поля решила, что в него не сядет. Кивнув на прощание Степану, она вызвала «такси». Она стояла одна на остановке, любуясь снегопадом. Как, всё-таки, хороша природа, нет в ней корысти и зависти.

Подруга встретила Полину радостной улыбкой и объятьями.

– Это преступление, так редко ко мне приезжать. Забралась на окраину города и спряталась. Давай, быстро рассказывай, как вы устроились.

– Солнце моё, да всё хорошо, кроме соседей. Тайна на тайне на этой улице. Видела розовую усадьбу на пригорке? Там две дамы проживают, Проскурины, кажется. Одна бывшая красавица, другая настоящая, прелестная девушка. Это первая тайна, а вторая у меня по соседству, в скромном сером доме. Пастор ни пастор, дом у него, что келья. Боюсь туда страждущие потянутся, будет проходной двор. Трудотерапией он их лечит, наркоманов и алкоголиков.

– Не люблю я эти лечения, и тебе не советую туда влезать. Занимайся своим домом и собой, а лучше ко мне чаще приезжай. Где страждущие, там и деньги, там и нажива.

– Я и не лезу, – соврала Поля, – Мальчика, правда, жалко.

– Какого ещё мальчика, уже влезла?

– Он бледный такой был, я ему поесть принесла. А потом «скорая» приехала, в больницу увезли, в реанимацию.

Подруга выпустила из своих рук руки Полины и уставилась на неё: – Ты отравила, что ли?

– Как я могла отравить сыром и грушами? Хотя, в магазинах нам могут и отраву продать. Ещё Елена эта сильно орала, хозяйка розовой усадьбы. Как она там очутилась, я вообще не понимаю.

– Всё, больше ничего знать не хочу. Закрывай шторы и читай книги, стихи пиши, да хоть пой, но к соседям не ходи. Дождёшься, к тебе полиция нагрянет показания снимать.

– У нас свой полицейский на улице живёт, уже разговаривали. Никуда не вызвал, поверил на слово.

– Значит, точно не ты виновата. А кто тогда?

Поля засмеялась, протягивая руки подруге.

– Любопытно? А мне говоришь – не лезь. Я же по старой привычке познакомиться хотела, а тут началось.

– Общайся с нормальными людьми, с «пасторами» не надо.

Любуясь свежим маникюром Поля просидела у подруги ещё час и уже собралась домой, когда в салон вошла Алиса. Все посетители и мастера сразу повернулись к ней. Девушка, несомненно, была очаровательна. И фигура, и особенно её белокурые волосы вызывали восхищение и умиление.

– Алисонька, вы опять к нам? – встретила посетительницу администраторша.

– Я на минутку. Кажется, я забыла у вас сумку, а там мой телефон и документы.

– Извините, но сумки вы не оставляли. Вы её забыли где-то в другом месте, очень жаль.

– Плохо… , плохо. Здравствуйте, Полина. Вы уходите? Давайте я вас подвезу, только заедем ещё в одно место.

– С удовольствием, заедем куда угодно,– обрадовалась Полина. – Я уже задержалась, так что пора домой.

Глава 8. Тайна наследства

Алиса и не скрывала, что волнуется, когда мерседес подъехал к стационару.

– Я у Дениса была, – сразу призналась она Полине.

– И как он там, бедняга? Правильно, что проведали.

– Пришел в себя. Говорит, что ничего не успел съесть, только чай выпил.

– Всё-таки зарок выполнил, хотя с меня вина снимается.

Девушка дёрнула плечом, будто хотела кого-то ударить.

– Дурацкие правила, это всё Михаил Львович! Силу воли тренирует у молодежи, а сам живёт, как хочет. Ненавижу!

– Алиса, остановитесь. Ненависть плохое чувство, слишком разрушительное. А ведь вы мне соврали, что учились с Денисом. Мальчик вас намного моложе. Кто он вам и вашей маме?

– Никто, детдомовский он. Мама его в дом привела недавно, деньги совала, а он не берёт, гордый.