Между тем Григорий Алексеевич Приходько обладал на редкость паскудным характером. Нет, пока Грицька являлся обычным пастухом (Да, через год паренька повысили и он стал не подпаском, а пастухом. В деревне поговаривали, что это помогло ему избежать службы в армии), это был неплохой малый. У Грицьки как-то всегда получалось услужить и вашим, и нашим. Но, когда настали новые времена, он сумел заочно окончить институт, после чего его повысили до должности бригадира полеводческой бригады.

Дальше – больше. Приходько стал агрономом. Если честно, специалист он был так себе. Звёздный час для Приходько настал, когда из райцентра сюда однажды приехал его бывший однокашник, занимавший солидную должность, и убедил народ выбрать Грицьку Головой.

Правда, с тех пор разочаровавшиеся в их Голове жители Пятороты не раз пытались от его услуг отказаться. Однако Приходько вцепился в доходное место руками и ногами. Кого-то из своих оппонентов он сумел запугать, кого-то – вынудил покинуть родные места, кого-то – подкупил плюшками в виде горючего и кормов, коих на селе вечно не хватает. В общем, укрепил свои позиции и ощущал себя князьком пусть небольших, но подконтрольных лишь ему одному владений. Понятно, что о его пастушьем прошлом все давно позабыли.

Тем не менее, несмотря на недостаток хорошего образования и производственного опыта, Григорий Алексеевич полным дураком всё же не был. Поэтому в сложившейся ситуации он попытался сделать то, что могло бы позволить ему сохранить своё лицо. Небрежно взглянув на дорогущие часы с массивным золотым браслетом, мужчина озабоченно заявил:

– Як же я забыв, що мене в конторе народ чекати (ждёт)? – и, чтобы непонятная тётка не вздумала предпринять каких-то контр-действий, покровительственным тоном добавил:

– З тобi, тётка, мы ишо погуторим! А зараз у менi есть дела поважнее, чем лясы точить!

Из толпы раздался несмелый голос:

– Неужто наш Голова помнит ишо про народ? Хто таке счастливчик, кому он назначил у конторе встречу? Обычно-то ему не с руки с народом гуторить.

Григорий Алексеевич чуть не задохнулся от возмущения. Отвык он за последние годы от критики в свой адрес. Мужчина начал медленно разворачиваться в сторону говорившего с намерением поставить нахала на место. Толпа притихла. Осмелившийся высказать крамолу школьный сторож – маленький худенький Петро, втянул голову в плечи. Его жена Марийка – большая розовощёкая женщина, погрозила мужу кулаком. Однако, будучи глубоко в душе добрым человеком, смилостивилась и позволила супругу спрятаться за её широкую спину.

Глаза Приходько налились кровью, когда он рявкнул, не понимая, кто вдруг осмелился выступить против него:

– Я чого-то не розумiю: Кто таке тута такой храбрый, що напраслину на Голову гуторит?

– А хто тобi, дурень ти этакий, бiится? – вмешалась в инцидент чудная тётка, про которую Григорий Алексеевич, возмущённый намёком на бунт в своих владениях, нечаянно забыл.

Народ во все глаза уставился на женщину, которая смотрелась так, будто прибежала на центральную улицу Пятороты, не успев снять с себя грим и киношный костюм. Пока Голова приходил в себя от очередной выходки тётки, которую он до сего дня в глаза не видывал, а она вела себя с ним так, словно знала Приходько с тех голодных времён, когда он трудился подпаском и каждому жителю села, у которого имелась самая захудалая корова, заглядывал в рот, люди переключились на другую тему.

– Видать, в наших мiсцях кино снимают? – с уважением поглядывая на бойкую женщину, перешёптывались зеваки. – Как пить дать, це артистка з Киеву!

– Точно! – оживлённо воскликнул Степан по прозвищу «Всезнайка», поскольку он всегда знал все последние сплетни в окрестностях. – Мене друг мiй звонил з Киеву и сказывал, що новий фiльм про Бульбу снимать собираются. Не иначе, как съёмки ужо начались.

– А ежели нет? – засомневался кто-то. – Один фiльм про Бульбу сняли недавно.

– Чого нет? – обиделся Всезнайка. – Ти тiльки на це бабу погляди? Чем тобi не артистка?

Взгляды собравшихся устремились на Семёновну. Она гордо вздёрнула свой подбородок.

– Ух ти?! – заинтересовалась Марийка и затараторила: Ти узнав, Стёпа, в яком мiсце они проходят? Артистов, чай, кормить треба. А у мене вiдро сметани почём зря пропадает.

– Дык, Марийка, ти Петро це сметану бы и отдала, – почесал затылок Степан. – Уж шибко вiн (он) у тобi дохлый. Глядишь, опосля вiдра сметани Петро бока малость нагуляет?

– Дык у менi вiдёрко-то небольшое, – выкрутилась женщина из щекотливой ситуации. – Для одного Петро сметани забагато (много), а городским в самый раз. Они багато не iдять!

– А, можливо, они не iдять и сметани? – озадачился Степан новым вопросом и протянул: У них, артистов, я чув (слышал), на першому мiсте диета! Они даже не iдять сало!

– Да ну?! – из-за спины жены выглянул Петро и шумно сглотнул слюну. – Як таке може?

Этот звук развернул разговор в другое русло. В деревне все не то чтобы точно знали, но подозревали, что прижимистая Марийка мужа плохо кормит. Наиболее сердобольные из числа родительниц, чьи дети учились в школе, нередко приносили сторожу какой-либо еды. Марийка делала вид, что знать ничего не знает, и так этот подкорм вечно голодного сторожа продолжался бы, наверное, ещё долго. Однако сейчас жительницы Пятороты возмутились и стали стыдить жену школьного сторожа.