– А что ж у тебя за задержка такая была, что решил возиться с ней на виражах?
– Пименов только ухмыльнулся, а другие цыкнули на Васильева:

– Не мешай! Остапенко продолжал:

– Заложил я крутой вираж, а Колоб на сей раз нетерпеливым оказался покрикивает:

– Вы долго там со своей пушкой возиться будете? У меня горючки в обрез...

– А какой же это бой без пушки?
– отвечаю ему.

– Мне до вашей пушки дела нет!
– горячится он.
– Выходи, Иван Петрович, из виража на прямую, будешь моим триста шестьдесят первым!

– Если тебе так уж невтерпеж, то давай сойдемся на лобовых, чтоб по-честному было: я по тебе врежу из четырех огневых точек, у тебя тоже четыре. Вот и посмотрим, кто кого!

– Нет, Иван Петрович, - возражает он, - так дело не пойдет! Я привык с хвоста заходить.

"Чего, - думаю, - будем эту волынку тянуть: с хвоста так с хвоста". Шепнул Володе: "Приготовь наше "секретное" оружие".

– Ну, заходи, - сказал я Колобу.
– Мой стрелок сейчас испытает на тебе новую реактивную установку.

– Вы меня, Иван Петрович, новым оружием не стращайте. Фюрер объявил, что новинка скорее будет у нас, чем у вас, у Иванов.

В это время старшина Васильев опять своим вопросом чуть не испортил всю обедню:

– Так, сволочь, и сказал?

Иван Остапенко не торопясь приближался к развязке своего рассказа:

– Ну, заходи в хвост!
– крикнул я Колобу.

И майор Колоб пошел в атаку... Очень, видно, ему хотелось, чтобы перед "драпом" из Крыма я у него был триста шестьдесят первым. Мой Володя подпустил его поближе - железную выдержку показал, - а потом как бабахнул из сигнальной ракетницы. Колоб спереляку мотнулся, переворотом вниз ушел...

Остапенко сделал паузу, потягивал цигарку, видно, в это время обдумывал, как концовку доплести.

Неугомонный Васильев был явно недоволен тем, что упустили Колоба, он бурчал:

– Растяпы, такую крупную рыбу упустили...

Ивану Остапенко, видно, не хотелось окончательно разделываться с майором Колобом в Крыму: незачем обеднять свой репертуар. Рассчитаться с ним никогда не поздно: или он сам, или Володя Пименов, а может быть, даже старшина Васильев его собьет на другом фронте. Поэтому Остапенко сказал:

– И слышу я далекий голос Колоба: "Сейчас мне некогда возиться, - горючка кончилась. Из Крыма надо поспешать. Иваны сильно поднажали. Встретимся в другой раз".

"Прилетай в Белоруссию, если на Херсонесе жив останешься", - крикнул я ему вдогонку.

Штаб готовился к погрузке в вагоны. Транспортных самолетов на этот раз не выделили, на новое место надо было успеть раньше, чтобы встретить полк.

Командир полка был обеспокоен. И штаб на новом месте нужен, и как там обойдешься без технического состава? Сколько потом придется сидеть и ждать, пока они доберутся поездом?

Он сказал инженеру полка Тучину:

– Надо хотя бы половину техников и оружейников вместе со штабом отправить.

– Тогда с вылетом задержимся не меньше как на неделю, - возразил ему инженер.
– Регламентных работ накопилось, за последний месяц самолеты сильно поизносились. Мелочь какую упустишь - вынужденная посадка случится, затаскают, и в первую очередь меня...

– Затаскают - это факт. На зенитку или "мессеров" не свалишь, - ведь обычный мирный перелет.

Штурман полка капитан Саша Юрков тоже присутствовал при этом разговоре и думал, как выйти из положения. Не так давно он прочитал в газете об удивительном подвиге летчиков соседнего фронта.

Штурмовики атаковали около Николаева Водопойский аэродром. Зенитка повредила мотор прикрывавшему их истребителю. Летчик Иосиф Стопа, подавлявший зенитный огонь, вынужден был приземлиться прямо на аэродроме. Фрицы бросились было к летчику, но остальные самолеты обстреляли их. На выручку сел двухместный штурмовик. Стопа влез в кабину стрелка, однако взлетавшему штурмовику пулеметной очередью пробило покрышку колеса, он завертелся на месте. Тогда сел еще один штурмовик. Летчик забрал троих: одного поместил со стрелком, а двое уцепились за пирамиды шасси. Так и долетели до своего аэродрома с выпущенными колесами.

Это сообщение мы читали с Юрковым еще в Трактовом. Тогда я и рассказал ему об Иосифе Стопе - моем воспитаннике по Николаевскому аэроклубу.

Это был маленький хлопчик, сирота. При поступлении медицинская комиссия по росту браковала его - не хватало до нормы нескольких сантиметров. Тогда мы с Мишей Ворожбиевым настояли на своем. Стопу зачислили курсантом.

– Какие происходят в жизни совпадения, - говорил я тогда Юркову.
– Человек получил путевку в воздух на Водопойском аэродроме, а через три года он там же чуть не нашел себе могилу.