— Сравнил жопу с пальцем!

— Клянусь Пресвятыми Яйцами Бога-Императора, я щас встану!

Отлично. Я всех их разозлил. Конкретно так! Они уже совсем позабыли славить своего кумира. Гимн не поют. Даже не смотрят на него. Всё их внимание сосредоточено на мне. На ненависти к моей персоне.

Это именно то, чего я добивался.

— Эй! — возмущённо закричал Человек-Мужик, — Пойте гимн! Кто-о-о…

Но его никто не услышал. Голос бойца терялся в многоголосом гомоне недовольства. Зрители бранили меня и обещали всевозможные кары в самое ближайшее время. Ни одного плаката в зале не осталось. Мой бласт уничтожил почти весь мерч с изображение Человека-Мужика. Потратив большую часть заряда, бласт с негромким хлопком взорвался, осыпав зрителей ворохом искр.

Второй заряд полностью сформировался в моей руке. Я швырнул его в Человека-Мужика — очень топорно, без хитростей. Увернуться от такой атаки было очень легко. Но Мужик полностью отвлекся на своих возмущённых фанатов — уговаривал их и пытался успокоить. Снаряд ударил ему прямо в висок и взорвался ослепительными искрами, испустив клубы густого чёрного дыма. Человек-Мужик закашлялся, едкий дым проникал ему прямо в маску, затрудняя дыхание.

Я тут же оказался рядом с ним. Духовка на моих пальцах заострилась, приобретая бритвенную остроту. Вжик-вжик-вжик — заработал я руками, с огромной скоростью срезая с Человека-Мужика волосяной покров! В стороны полетели чёрные курчавые волосы, долетая аж до первых рядов. Люди вскакивали с мест, пытаясь поймать волоски, как трофеи на память. Иные делали это ртами, словно снежинки пытались ловить. Ох уж эти чрезмерно преданные фанаты…

— Ты… ах ты… — Мужик взмахнул рукой, пытаясь отмахнуться от меня. Но я уже сделал своё чёрное дело, полностью обрив противника. Белый пол ринга полностью покрывали черные курчавые волосы. Словно ковёр.

Взревев, Человек-Мужик пошёл в атаку, бомбардируя меня ударами пудовых кулаков. В этот раз он, наконец, стал полностью серьёзен. Злость и обида кипели в каждом его движении!

Мне показалось, или он стал медленнее? Я устремился вперёд, уклоняясь от его ударов!

— Сукажеватель идет в решительную атаку, он нисколько не боится нашего Человека-Мужика! — гремел надо мной голос Ведущего из динамиков. С каждым сказанным словом его голос ускорялся, он говорил всё быстрее, пытаясь поспеть за темпом событий. Из-за этого его речь постепенно сливалась в единый неразборчивый поток, — Обожепресвятыеяйцабогаимператораостановитеземлюясойду…

Да вы достали, хватит трогать мои яйца! В каждой фразе затычка!

Кулак Мужика чиркнул по моему виску, оставив кровоточащую ссадину. Но меня было уже не остановить. Я изо всех сил прописал ему с развороту в челюсть!

Человек-Мужик крутанулся вокруг своей оси, как балерина, разбрызгивая по рингу кровь из разбитого рта. Описав пару па, он рухнул плашмя на пол. Брызги крови окрасили белоснежный пол ринга в красный. Пол под ногами качнулся от мощного удара, зрители в первых рядах, ближайших к рингу, подпрыгнули на своих сиденьях от толчка.

Гробовая тишина воцарилась во всем зале. Челюсти от удивления упали на пол не только у зрителей, но и у охранников и ведущего. И лишь я стоял неподвижно, потирая пальцы правой руки. Больно, чёрт возьми! Крепкий же Мужик попался.

Понты — вот в чём суть Дара этого чувака. Он не просто так это шоу вокруг своей личности устроил. Чем больше вокруг плакатов, чем громче поют гимн, чем гуще волосы на груди — тем сильнее этот фрик. Вплоть до непобедимости. Но стоит иллюзию крутости развеять, как вместе с ней растворяется и сила.

Ради этого я обрил его, поломал плакаты, сфокусировал на себе ненависть зрителей, чтобы перестали горланить гимн.

— Пресвятые яйца Бога-Императора… — раздалось в полной тишине разочарованное со стороны зрительских рядов, — Не, Человек-Мужик уже не торт… Вот раньше — да-а-а… а сейчас… ну такое. На любителя.

— Ты не понимаешь, бой ещё не закончился, — ответил ему другой голос, — Человек-Мужик ещё торт, просто ты дебил и не способен осознать всю глубину мужиковской стратегии… Щас встанет и наведет порядок.

Один за другим вспыхивали локальные срачи, грозя перерасти в массовую потасовку.

Одним из первых в себя пришёл Ведущий. Как-никак он был профессионалом и комментированием зарабатывал себе на хлеб.

— Это… просто невероятный поворот, которого никто из нас не ожидал, парни! — произнёс он, вытирая платком вспотевший лоб. — Вот это да! Впервые на моей памяти Человек-Мужик понес подобный урон! Сможет ли он прийти в себя?! Неужели пять лет перерыва сказались на его форме самым печальным образом? И перед нами нет уже той легенды, что мы знаем, а лишь её блеклая тень? Нет, парни, я не хочу в это верить! Человек-Мужик, вставай! Вставай! Кто-о-о…

— Кто донырнёт до дна океана? — начал петь зал, — Руки-базуки, рельеф без изъяна!

Но всё было бесполезно. Человек-Мужик не шевелился.

— Ну это самое, — я подошёл к судье и мягко подтолкнул его под локоть, — Отчет бы начать обратный.

Судья, только-только опомнившись, подскочил к Мужику и начал считать:

— Десять… Девять… Восемь…

— Мужи-и-ик… — в зале начали рыдать. Суровые накаченные мужики в пирсинге и тату, не сдерживая чувств, ревели как маленькие дети, не в силах вытерпеть поражение своего кумира. Того, кто был живым примером для подражания. Слишком сильная боль…