— Но ты прав… — парень вновь перешёл на шёпот. — Это же ты… — обратился он ко мне. — Точно ты, я знаю. Так будет лучше… Это необходимо… Это…

Внезапно с дороги послышался свист. Да нет же, это не просто свист! С трудом скосив взгляд в ту сторону, я увидел знакомую фигуру в белом балахоне.

Вайс неспешно шла по дороге со стороны академии, и играла на флейте. В этот раз на ней не было её маски, так что даже с такого расстояния я мог рассмотреть некоторые детали: серебристые короткие волосы, небрежно выглядывающие из-под капюшона, миловидное личико с плавными чертами, хитрый взгляд больших серебристых глаз, и лёгкую полуулыбку. В совокупности, она выглядела одновременно и миленько, и зловеще. Последнее в том числе и из-за мелодии которую она наигрывала, ловко перебирая тонкими пальчиками по отверстиям на белоснежной флейте.

— Не так… — тихо прорычал парень, тоже заметивший Вайс. — Её не должно быть! Проваливай! — прикрикнул он, и подхватив с земли мой АПС, направил его на девушку.

Хах… С предохранителя сними, дебил! Впрочем, я-то тоже про это забыл, когда доставал пистолет, так что кто из нас больший дебил — это большой вопрос.

Вайс, тем временем, совершенно не обращая внимания на паренька, продолжала невозмутимо идти вперёд, старательно воспроизводя одну ноту за другой. Но вот мелодия подошла к концу. Ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихими ритмичными шагами босых ног девушки. Впрочем, продлилось это не долго. Вайс вновь набрала воздуха в лёгкие, и сыграла три протяжные ноты. А потом… На краю поля зрения, среди деревьев что-то начало двигаться. Мне вновь пришлось напрячься, чтобы перевести взгляд. Увиденное меня, мягко говоря, удивило: словно отделившись прямо от стволов деревьев, в нашу сторону шагнули две едва различимые фигуры в балахонах. Увидеть их было действительно сложно, ибо они были прозрачными. Полностью, словно отлитыми из чистейшего стекла. Но вот, резко они стали видны. Словно погаснув, фигуры почернели, мигом утратив всю свою прозрачность. Теперь, в паре десятков метров от нас, в лесу стояли два человека в чёрных балахонах, закрывающих тело до середины голеней. В качестве обуви были чёрные сапоги из неизвестного мне материала, отдалённо похожего на пластик. На головы были накинуты узкие капюшоны, а лица закрывали маски из такого же, как и сапоги, чёрного материала. И вот маски меня особенно удивили, ибо они в точности копировали маски чумных докторов. Разве что клюв был несколько меньше.

В следующую секунду прямо на ткани балахонов раскрылись две прорези под правую, и левую руку соответственно. Молниеносным движением "вороны" выхватили скрытые до этого момента пистолеты, направив их на паренька.

Вооружены эти невидимки были достаточно редкими в нашей стране пистолетами "FN Five-seveN", причём ещё и модифицированными, судя по интегрированному глушителю, и небольшому коллиматорному прицелу, расположенному прямо на затворной раме.

— Бросай оружие, — холодно произнёс, вернее, судя по женскому голосу, произнесла одна из "воронов".

Развязка наступила довольно быстро. Вот едва слышно щёлкнул АПС, отказавшись стрелять. Псих всё же не додумался снять с предохранителя. Четыре приглушённых хлопка. Крик. Звук падения тела. Паренёк орёт, катаясь по земле от боли. Видимо стреляли не на поражение. Лязгнув, упал на землю мой пистолет. Эх… Теперь будет весь в царапинах… Два пальца прикоснулись к моей шее. Та самая девушка, что просила паренька сдаться по-хорошему сейчас стояла рядом, видимо проверяя пульс.

— Он жив, — сказала она подошедшей Вайс. — Предположительно находится под действием мышечного релаксанта.

Вайс убрала флейту в чехол на поясе, и достала из соседнего голосообразующий аппарат.

— Значит успели. Я рада.

— С этим что? — кивнула вторая девушка на подстреленного психопата.

— Протокол Восход. Сценарий девять.

— Есть.

Девушка, вместе с ещё одним вороном подошла к пареньку, начав обрабатывать его раны. Вайс же присела на корточки рядом со мной, взглянув мне в глаза.

— Вопрос. Заждался. — изрекла она, хитро улыбнувшись.

При всём желании, ответить я не мог, так что лишь моргнул, на что девушка коротко кивнула.

— Мы не могли атаковать без приказа. Пришлось выжидать. Скоро прибудет медик. Никуда не уходи.

Как, блин, смешно…

***

Ещё никогда Зевс не чувствовал себя настолько униженным. Ещё ни одни стены не давили на него так, как сейчас. И ни один взгляд не жёг так болезненно, как тот, что без устали следил за каждым действием мужчины из чёрной башни с зеркальными окнами. Недавно Зевс угрожал начальнику первого корпуса, что он может ощутить на себе все прелести пребывания в Паноптикуме в качестве заключённого. Тогда здоровяк и подумать не мог, что разделит с Антоном эту участь.

Впрочем, последнего вполне могут выпустить, ибо технически, он не мог ослушаться приказов Зевса, как члена совета Содружества. Виновен он лишь в том, что не докладывал Фемиде, являющейся его прямой начальницей. За это его ждёт как минимум выговор, и скорее всего понижение. Впрочем, и столь унизительное положение Зевса, по его мнению, было временным. Ибо членам Совета Содружества многое может сойти с рук. Пускай и не всё. Однако, проступок Зевса не был столь серьёзным, чтобы за ним последовало наказание. Да, какое-то время здоровяку придётся просидеть здесь, да, члены совета едва ли прислушаются к его аргументам. Но у них не будет выбора. В Совете Содружества все равны, а сделанное Зевсом, по своей тяжести, едва ли сможет сравниться с тем, что сходило с рук тому же Аресу, Афине, или Фемиде. Так что, постепенно, верзила возвращал самообладание. Он выберется отсюда. Уже очень скоро.

Тем временем, сквозь прозрачную стену, мужчина увидел, как открылась дверь зала надзирателей, и на мост вышли двое. Миловидная блондинка в синем костюме-тройке, и неопрятный молодой парень в джинсах и водолазке. "Забавно, как всё обернулось" Грустно усмехнулся Зевс. Ведь, по злой иронии, он оказался именно в той камере, в которой несколько недель назад сидел Сергей. А теперь на месте паренька оказался сам Зевс, а на его — Илифия и Аид, что как раз успели подойти к камере. Аид смотрел с лёгкой, снисходительной усмешкой, а вот во взгляде Илифии не читалось ничего, кроме холодного гнева.