Шрифт:
– Вы со всеми так любезны или только со мной? – смущенно поинтересовалась я, а Арон лукаво улыбнулся и неожиданно произнес:
– «Парит над землей, точно вольная птица.
Нежностью манит и пламенем уст.
Согревает меня лишь девы улыбка»…
– «…И с ней я потерян, и без нее пуст», – закончила я отрывок из поэмы «Дан и Анетта».
– Все верно, – вздохнул Арон и упрекнул: – Не умеете вы лгать, леди Цессара.
Стоило услышать свое имя, как я потеряла дар речи, а внутри все перевернулось. Надо же было так глупо попасться на уловку?
Щеки вспыхнули румянцем. Стало жарко и страшно к ним прикоснуться – вдруг обожгусь. И, вообще, показалось, я сейчас вовсе сгорю. Однако не успела я превратиться в уголек от стыда, как из-за угла замка показались шестеро взъерошенных слуг, и среди них был тот самый нерасторопный лакей.
– Кажется, вас нашли, – заметил Арон и поднялся со скамьи. – И мне пора…
Он не удостоил шумных слуг взглядом. Плавно обошел скамейку, проведя пальцами по гладкой волнистой спинке, а я впилась ногтями в кожаный переплет книжки о Красавице и замерла. Ни ткань платья, ни расстояние не помешали ощутить тепло ладони Арона, скользнувшей совсем близко от лопаток. А его шепот запустил волну мурашек:
– С нетерпением жду новой встречи, леди Цессара.
Я резко обернулась и произнесла:
– Но скажите, кто вы?
Однако за скамейкой никого не оказалось – Арон исчез. Я недоуменно похлопала глазами и перестала стискивать книгу, открыв ее на той же картинке, где рыбак выносил из озера принцессу. И подумала: будь я хоть чуточку мнительной, то непременно посчитала появление Арона знаком, а так… Захлопнула книгу. Встала. Отряхнулась от лепестков жасмина, и твердо решила: знак это или нет, но замуж за принца я не пойду. Сделаю все, чтобы он от меня отказался.
Глава 3
– Простите меня! – взвыла Марька посреди небольшой полянки, окружённой рододендронами.
Она стояла на коленях и каждый раз, когда кланялась, касалась лбом травинок, но Рензел Тайс был полностью поглощён игрой в крокет и совсем не замечал стенаний служанки. Оставаясь холодным и безразличным, он тщательно целился молоточком в деревянный мячик, чтобы попасть им в миниатюрные ворота. Никто и ничто не могли его отвлечь от важного занятия: ни я, ни толпа слуг, ни воющая Марька, ни даже подступающая гроза. Но вдруг в момент удара из аккуратно зачёсанных волос выбилась чёрная прядь и упала принцу на глаза. Его рука дрогнула. И мячик проскочил мимо ворот.
Рензел недовольно цыкнул, а я хмыкнула и тут же приосанилась, когда принц обратил на меня взор. Его пронзительные льдисто-голубые глаза будто в душу смотрели и безжалостно вытряхивали ему на ладонь всё самое сокровенное. Казалось, от принца не спастись. Его не обмануть. От него не спрятаться и не убежать. Только бороться и противостоять до последнего.
Я тяжело сглотнула, но пересилила страх и не отвела взгляда. Хотя очень хотелось! Всё потому что как-то папенька дал наставление, подарив мне щеночка: «Не отводи взор первой, если не хочешь, чтобы псина посчитала себя главной». И сейчас этот совет пришёлся кстати.
«Принц, конечно, не псина, но вдруг с ним тоже сработает, как когда-то с Кичем?» – подумала я, вот и продолжила смотреть Рензелу в глаза. Однако он тоже не уступал – продолжал молчать и холодить меня взором. А когда наше беззвучное противостояние затянулось, набирая всё больше холодного накала, Марька взвыла и схватила меня за подол платья:
– Госпожа-а-а! – посмотрела она на меня взглядом испуганной лани, а незадачливый лакей, встретивший нас у дверей замка, и другие слуги принца зашептались.
Почти никого не оставила равнодушным попытка Марьки утянуть меня за подол к земле. Никого, кроме, пожалуй, принца, рыцаря в золотых доспехах и пожилого дворецкого в чёрном фраке. И если последний оставался невозмутимым, словно мирские проблемы его не касались, смотрел строго вперёд, а его выцветшие от старости серые глаза выражали только готовность подчиниться принцу в любой момент. То темноволосый рыцарь с горбатым носом и румяными щеками отчаянно сохранял военную выдержку – стоял прямо, лишь иногда подёргивая пышными закрученными усами, давая понять, что развернувшаяся картина не оставляла его равнодушным.
– Прошу, защитите. Я не хочу умирать!
– Марька! – шикнула я. – Успокойся. Отпусти!
Да что ж такое-то… Ещё немного потянет, и я точно упаду!
– Госпожа-а! Я три года служила вам верой и правдою…
– Марька…
– Три года!
– Ох…
– Помилуйте! Защитите!
Не могу думать, когда на меня давят… В отчаянии я выдернула подол из цепких девичьих пальцев, отчего нитки опасно треснули, и загородила Марьку от принца, а за моей спиной зашелестела трава. Служанка снова подползла ближе и ухватилась за край подола, только на этот раз не стала за него тянуть – повела себя гораздо сдержаннее. Похоже, поняла, что в беде её не бросят.