По одной из самых старых и скрытых в глубине поселка улочек шагал парень, хотя скорее молодой мужчина, в старой довольно таки потрепанной одежде, на плече у него висела большая позвякивавшая при ходьбе сумка, а в руках он держал тщательно завернутый в полотенце горшочек. Чем-то неуловимым мужчина отличался от привычно ковырявшихся в огородах и во дворах местных жителей, но и на пришельца из Нерезиновой не очень походил. Дачники из настоящих МАСКВИЧЕЙ редко забирались так глубоко в живущий по своим неписанным правилам поселок. Да и зачем? В центре никогда не было ничего для них интересного, ни кабаков, ни магазинов, ни каких-либо памятных мест. Да и чем таким можно было удивить приехавших из самого дорогого города мира ''сверхлюдей''? Ответ довольно прост — ничем, хотя никто особо и не стремился. К тому же большинство принадлежавших арбатской кости и химкинской крови дач располагались на окраинах поселка, центр же застолбили за собой старожилы, многие из которых не покидали свои старые родовые гнезда даже зимой. Разве что оголтелая ребятня не признавала обычаев, законов и границ, а потому играла, бегала, носилась, шкодила везде и… без проблем возвращалась домой. Женщинам и старикам тоже ничего не угрожало, хотя нет, старикам угрожала… опасность нарваться на таких же любителей поговорить о старых добрых временах, когда трава была зеленей, а девки краше, и намертво зацепившись языками забыть про время. Но вот компаниям молодых ищущих приключений на одно место парней не стоило углубляться в лабиринт улочек — среди местной пацанвы хватало желающих почесать кулаки, аборигены ревностно охраняли свою территорию от пришлых и легко могли насовать по наглому столичному чавкалу или не столичному и не наглому, но все равно не казенному лицу.

Впрочем все вышеперечисленное не касалось неторопливо идущего мужчины с аппетитно пахнущим горшочком в руках — недоверчивые местные, в том числе и ражие горячие парни с крепкими кулаками давно уже перевели его в разряд СВОИХ. Для такого к нему отношения было сразу несколько причин. Во-первых, тот кого поселковые жители считали его двоюродным дедом жил, не приезжал на сезон, а постоянно жил в поселке вот уже двадцать с лишним лет, причем не на окраинах в районе новых дач, а в самом центре, когда-то сменив в старом доме-ровеснике самого поселка прожившую в нем без малого сотню лет родственницу. Во-вторых, каждое лето проводивший в поселке мальчик, потом парень, потом мужчина вырос у старожилов на глазах, гонял в футбол с местными пацанами, воровал яблоки, бегал за девчонкой с соседнего двора, устраивал поминки по родному деду, что жил в поселке вместе с братом (так считали жители поселка) не меньше десятка лет до самой своей смерти. В-третьих, сам Юрий, именно так звали мужчину, обладал несколькими очень редкими по нонешним временам качествами: веселым и добрым нравом, золотыми руками и отзывчивым сердцем.

Юрий обогнул глубокую лужу, которую объезжали даже внедорожники и грузовики (а кто не объезжал, потом жалел), цыкнул на возбужденную вкусными запахами соседскую собаку, открыл ногой калитку дома и вошел, сумев не пустить жалобно повизгивающую нахлебницу. Собака возмущенно тявкнула, поскреблась в калитку, а затем разочарованная потрусила по улице прочь. Ну а Юрий прямым ходом направился в дом, желая поскорее пристроить горшочек и сумку, сбросить рабочую одежду и нырнуть под душ, но неожиданно остановился, прислушался, потом и вовсе подошел к невысокому забору, что разделял два соседских двора. За забором вещало радио:

— Сегодня в 12 часов по Московскому времени бывший мэр Киева, а ныне президент Украины Васисуалий Клычко дал пресс-конференцию всем ведущим западным средствам информации, на которой публично заявил о своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Лидеры западных стран, главы ведущих мировых общественных организаций и представители оппозиционно-либеральных кругов Российской Федерации приветствовали столь смелый поступок и выразили ему полную поддержку… -

— Ну дела-а-а — совсем Хохляндия отожгла! — ошарашенно подумал Юрий.

Еще более сильной реакция была у двух дедков, которые с комфортом расположились за летним столом под грушей и под чаек с пряниками слушали тот самый старенький, но вполне еще работоспособный приемник. До этого момента пенсионеры наслаждались чайком и хорошей погодой, а тут на них словно вылили ушат говна — чудесный вечер был испорчен.

— Огуряло пресноплюй! — сплюнул один из стариков, когда подобрал челюсть (вставную челюсть со стола) и смог внятно говорить. — И что же он в пидары-то подался?! Ведь спортсмен, боксер, красавец, еще и с какой-то американской актрисулькой крутил, я сам ее в телевизоре видел — гарная дивчина! Ну чего ему не хватало?! Наверняка с головой плохо стало — это вы москали его довели! — сделал неожиданный вывод старик, вот уже больше полувека не ступавший на родную для себя землю Запорожья, но не зря говорится, ''кровь не водица'' — душа за родные края болела до сих пор.

— А мы-то тут причем?! — тут же возмущенно возразил ему второй дедок. — Мы что ли заставляли его свой елдак мужикам в жопу толкать или свою жопу под чужой подставлять!? Так что не замай, не наша вина, хотя у вас всегда москаль виноват: град пошел — виноват москаль, корова сдохла — виноват москаль, денег нет — виноват москаль, в Европу не берут — виноват москаль, с калганом плохо — виноват москаль! А в чем мы не виноваты-то?!
–

— Да чего теперь говорить, — расстроенно махнул рукой обладатель запорожских корней, — как конопатый и та б…ть с косой в 4-ом годе к власти пришли, так все и покатилось под откос — такую страну просрали! Теперь еще и этот, был боксером, мужиком, а стал пидорасом, да ладно бы только стал — стал и стал и молчал бы в тряпочку, так нет, он пидлюка всю Украину припозорил. Тьфу! — старик сник и будто прибавил пару годков к своим и так немалым летам.

Юрий просто не смог сдержаться и не вмешаться в разговор, весело прокомментировав все услышанное из-за забора:

— Как ты не понимаешь, дед Потап: Клычко ваш воспринял западные ценности всем сердцем, открыл им всю свою душу и… как оказалось кое-что еще открыл!
–

Возившиеся неподалеку с раскуроченной нивой мужики в голос заржали, второй из стариков едва не упал от смеха со скамьи, а тот самый дед Потап погрозил охальнику кулаком:

— Надрать бы тебе уши, зубоскал, да поздно.
–

Тем временем приемник продолжал гундеть: украинский политолог с рыбной фамилией повизгивая от восторга вещал о том, что этот шаг президента несомненно ускорит вступление Украины в Евросоюз и НАТО, где украинцев ждут не дождутся европейские зарплаты, молочные реки, кисельные берега и сколько угодно кружевного белья, причем почему-то старался убедить в этом не жителей своей страны, а жителей чужой и очень обижался, когда его слова подвергали сомнению.

Довольный собственным остроумием Юрий оставил стариков обсуждать новость дня, зашел в дом, пристроил горшок и сумку, сбросил пропотевшие, грязные тряпки и наконец-то нырнул под душ. Затем переоделся в чистое и привычной дорогой потопал в подвал — не обычный дачный или деревенский подвал, местообитание различных закаток, солений, варений или картошки, а нечто гораздо большее. Сперва он открыл старую рассохшуюся дверь, потом откинул крышку электрощитка. Нет, не щитка, а замаскированной под него сенсорной панели! Отстучал сложный двенадцатизначный код, нажал ввод и… отстучал еще один, но уже всего из пяти знаков — только после этого щелкнул скрытый внутри двери замок. Юрий не без труда открыл массивную, даже не скрипнувшую дверь и зайдя внутрь закрыл ее за собой. Крепкая, широкая лестница, еще и отгороженная от остального помещения решеткой из стальных прутов, привела его в ярко освещенный панелями дневного света подвал. Последняя преграда — решетчатая дверь и уже не спрятанный кодовый замок, но прежде чем отстучать код Юрий надел одноразовые бахилы и только тогда вошел в чистый, едва ли не стерильный подвал.