Шрифт:
— Я сама это знаю!
— А вы ее читали? — задала провокационный вопрос редакторша и, как оказалось, — попала в точку. Валентина Вениаминовна от кого-то услышала звездное имя, но понятия о стиле французской писательницы не имела. — Саган свойственны тонкий психологизм и эмоциональность, ее произведения пронизаны грустью, даже меланхолией, обычно у них печальный конец, а в ваших романах ничего похожего.
— Не вам меня учить! — вышла из себя уязвленная авторесса. — Вы умеете только портить чужие произведения, а я — талантливая писательница!
В общем, диалог слепого с глухим о том, как хороша и как чудесно пахнет роза.
Невостребованная авторесса перебрала почти три десятка издательств, но ни в одном не получила положительной рецензии. В одних издательствах ее романы отвергали сразу, в других, пролистав по диагонали, пожимали плечами и не говорили ни да ни нет, в третьих отговаривались, что рецензенты не справляются с валом предлагаемых рукописей, четвертые отвечали, что подобная литература не по их профилю.
В итоге честолюбивые притязания Валентины Вениаминовны Бобковой остались нереализованными.
Редакция еженедельника „Все обо всем“ гудела, как растревоженный улей. Наконец-то ситуация прояснилась, объект начальственного разноса определился. Несколько минут назад Самсоныч вызвал к себе секретаршу и приказал:
— Марго ко мне!
Телефонный разговор с сыном немного снизил интенсивность гнева Змея Горыныча, — видно, Илья пообещал денег, — и все же по тону и грозно сдвинутым бровям шефа Лена сразу поняла, что он вызывает фаворитку отнюдь не для вручения конверта с премией.
Мысленно перекрестившись, что ярость старикана направлена не на нее, Лена вылетела в коридор — и без того рассерженный Змей Горыныч не спустил бы промедления, — на бегу заглянула во все кабинеты и вполголоса торопливо оповестила:
— Старикан вызвал на ковер Марго, бушует — страсть!
Не могла она не поделиться с сотрудниками своей неописуемой радостью наконец-то ненавистной фаворитке начальника достанется на орехи!
Перед комнатой, где сидела Марго, девушка остановилась, постаралась выровнять дыхание, постучалась, вошла и, когда журналистка посмотрела на нее, медовым голосом сообщила:
— Вас вызывает Николай Самсонович, — и многозначительно добавила, уже для сотрудников, деливших с Марго этот кабинет:
— Немедленно.
Не ожидающая подвоха журналистка тут же встала и пошла к начальнику. Следуя за ней на определенном расстоянии, Лена с мстительным удовлетворением отметила, что любимица шефа выглядит совсем не такой заносчивой, как обычно, и даже задумчивой.
„Ну, сейчас получишь…“ — порадовалась девушка, когда виновница гнева замглавреда скрылась за дверью его кабинета. Если уж Змей Горыныч не сбавил обороты после телефонного разговора, — обычно переключение внимания на иной объект значительно гасило его ярость, — значит, причина и в самом деле серьезная, и вскоре все станут свидетелями десятибалльного шторма.
Сотрудники высыпали в коридор и сбились в кучку, чтобы незамедлительно поделиться впечатлениями. Сметливая секретарша настежь распахнула дверь приемной, а дверь в кабинет начальника чуть приоткрыла, чтобы все имели возможность наслаждаться тем, как шеф чихвостит свою протеже.
— Ты что, сдурела?! — орал взбешенный Самсоныч. — Ты что принесла, а?!
— Статью об Астраловой, — пискнула перепуганная Марго, успев подумать, что переборщила, преподнеся знаменитую писательницу как несчастную, одинокую, никем не любимую женщину. Все же эти знаменитости такие обидчивые, к любому слову цепляются, им подавай лишь панегирик, а у нее получился негативный подтекст.
— Вот эту галиматью?! — Змей Горыныч взял еще на тон выше.
По характерному шелесту журналисты поняли, что он гневно потрясает распечаткой статьи Марго. Впервые за годы работы в газете громоподобный голос шефа звучал для них райской музыкой. Торжествующе переглядываясь, они пришли к единодушному мнению — фаворитка вскоре станет бывшей.
— Ну да… Вы же сами сказали, что женские судьбы — мой конек, и велели покопаться в душе писательницы, узнать самое сокровенное и показать ее как личность, как женщину…
Сотрудники газеты переглянулись и хихикнули, но тут раздался рев Змея Горыныча:
— Где ты копалась в ее душе, мать твою?! В морге?
— Ну почему — в морге, — вяло защищалась Марго, не понимая, с чего он так взъярился.
— Да потому что Астралова убита!
— Как — убита?.. — прошелестел голос проштрафившейся журналистки.
— Вот так! Пистолетом! Выстрел в голову — и наповал!
— Я этого не знала… — залелетала Марго.
— Не зна-а-ла?!
Голос Змея Горыныча сорвался на крик, а Егор Сурин с ухмылкой оповестил коллег: