Люди, жизнь по большому счету не устроена по законам здравого смысла. Житейский опыт хорош лишь в обиходных мелочах. Не бойтесь «идти за горизонт» и «жить по мечте»! Ищущий да обретёт!

История 2.

ДЕНИС или МАУГЛИ

Когда Денис родился, его сестре Ксюше было 3,5 года. К этому моменту их кровная мать спилась уже полностью, и маленькая сестра сама нянчила его, как умела – кормила и пеленала, пока мамаша валялась пьяной. Иногда мать уходила и бросала детей одних, голодных и грязных. Тараканов в квартире развелось столько, что ванна была заполнена ими, как водой – ни помыться, ни даже просто умыться. Мебели не было – спали на грязных матрасах на полу. Однажды мать ушла совсем. Долгих две недели дети держались, как могли. Есть было нечего. Ксюша попыталась сварить найденный рис, но не знала, как зажечь плиту. Нашли и съели сухие макароны. Потом соседи вызвали полицию, и детей забрали в больницу. «Полицейский был такой добрый, – восторженно рассказывала потом Ксюша, – Он дал нам молочка!» К этому моменту Ксюше было лет семь, а Денису около четырех.

Дальше судьба разлучила брата и сестру. У детей были разные отцы, которых они, как часто бывает в такой среде, не видели ни разу в жизни. Но вот родной отец Дениски откуда-то появился и решил забрать сына к себе прямо из больницы. Всё было проделано ночью, тайком от сестренки. Но она как-то почувствовала это даже во сне – заметалась и упала с кровати. А наутро, проснувшись, горько рыдала, оплакивая свою потерю. Но это никого уже не интересовало. Из больницы ее отправили в приют, а оттуда – в детский дом. Казалось бы, брату повезло больше. Но так ли это?

Когда спустя три года я удочерила уже десятилетнюю Ксюшу, она упивалась обретенным счастьем. Лишь одно тяготило ее – она скучала по Дениске. Иногда плакала. Я утешала ее: мол, Денис у родного отца и ему там хорошо. Но не зря, ой, не зря я всю жизнь проработала в школе детским психологом. Опыт подсказывал мне, что в такой среде обычно отцы под стать матерям и Дениса, скорее всего, ждет в перспективе тот же самый детский дом.

Поэтому, когда мы с Ксюшей решили взять в нашу семью второго ребенка и она попросила найти ей кого-нибудь помладше – вместо Дениски, я сразу же поинтересовалась судьбой Дениса. И как в воду глядела: его только что изъяли из семьи и поместили в Ксюшин «родной» детдом. Слетать на далекий Таймыр во второй раз было уже для меня делом техники. Несколько месяцев ушло на формальности и сбор денег на эту поездку (спасибо неравнодушным людям, которые помогли мне собрать нужную сумму!).

Но только я и работники детдома знали, во что превратился этот мальчик за те пять лет, которые он провел у отца. Беспробудное пьянство, открытый разврат и жестокие побои – вот и все, что видел ребенок. Бесполезно было кричать и умолять отца не бить его и «маму Катю» – несчастную сожительницу отца – вместе с ее детьми. Эта «мама Катя» была единственным человеком, к которой Денис испытывал какие-то теплые чувства: она кормила его и заботилась о нем, как умела. Когда она, не выдержав регулярных побоев, выгнала отца и Дениску из дома, мальчик мог прибегать к ней покушать. Началось скитание по углам. Родная бабушка, мать отца, воспитатель детского сада (!), не впустила их в дом, отказавшись от сына и внука. Зачастую по ночам Денис один бродил по улицам, как заправский беспризорник, пока отец пил в гостях у очередного собутыльника. Напоминаю, что дело происходило на Таймыре с его жесточайшими морозами.

Мальчик озлобился, начал воровать, курить и проводить время в компании таких же «трудных» (а на самом деле, брошенных и глубоко несчастных) детей и подростков. Так и не научившись читать, не видя ни в какой форме нормальной человеческой жизни, он рос волчонком, маленьким дикарем-Маугли, чуждым всяким формам человеческой культуры.

– Что Вы делаете?! – отговаривали меня работники опеки, когда я подавала на него документы. – Вы сломаете жизнь и Ксюше, и себе! Это очень трудный, испорченный ребенок. Возьмите кого-нибудь хорошего!

Да, хорошего было взять очень заманчиво. Но где-то под толстой оболочкой маленького хулигана скрывался тот самый Дениска, о котором все годы плакала и скучала Ксюша. Несмотря на то, что он давно забыл ее и вообще не знал, что у него есть сестра.

Нет, не подумайте, что я из тех героев, которые охотно усыновляют трудных детей и подростков. Но это было, как бы вам сказать, по-человечески правильно, что ли.

А судя по Ксюше, он где-то внутри должен был быть очень добрым ребенком. Права я или нет, не знаю, но выраженная доброта, некая страсть к добру – это во многом врожденное качество. Очень многие хулиганы, с которыми мне приходилось работать в школе, имели в душе эту страсть к добру и были самыми золотыми волонтерами в том школьном Отряде добрых дел, которым я руководила много лет.

– А он добрый мальчик? – поинтересовалась я у работников детского дома.

–Ну-у, – был неуверенный ответ, – помогать другим он любит, да.

Вот оно! Я могла поспорить, что это та самая страсть к добру. «Через год будет нормальным человеком», – твердо объявила я многочисленным «доброжелателям», пытавшимся отговорить меня от дерзкого замысла. И отправилась на Таймыр за Дениской.

Через начинающуюся пургу (декабрь, однако!) я кое-как добралась от аэропорта до детского дома. Директор отогрела меня горячим чаем. Потом в ее кабинет привели Дениса, хрупкого, низкорослого, худенького, в свои 9 выглядевшего лет на 5, не больше. Он доверчиво позволил себя обнять, хотя чувствовалось, что не привык к такому обращению. Те два дня, что я пробыла там, оформляя бумаги, он беспрерывно ходил за мной под завистливыми взглядами других детей: видимо, боялся, что я исчезну, как мираж. А потом мы отправились домой, и он заново познакомился со своей сестрой Ксюшей.

Что сказать дальше? Описывать все трудности адаптации ребенка из маргинальной среды в нормальной семье? Все это читатель легко найдет в сообществах приемных родителей и усыновителей. Полгода нам с Ксюшей было очень трудно. Но не легче было и самому Денису. Вообразите, что вы в одиночку вдруг попали в племя каких-нибудь туземцев с совершенно иными представлениями о жизни и о морали (например, там считается моральным снять скальп с поверженного врага или – да-да, и такое бывает! – в случае смерти жены совершенно необходимо убить кого-то из ее племени, иначе ее дух не успокоится). И вам надо выжить и как-то все это понять и адаптироваться. Уверяю вас, Дениске было ничуть не легче. Все для него было ново и непонятно – от требования чистить зубы и мыть руки до морального запрета брать чужое. Более того, он привык к жесткой иерархии дикой стаи, где командует тот, кто может сильнее ударить. Отсутствие физических наказаний он воспринимал как признак слабости и сигнал к неподчинению.