– Спасибо, – искренне поблагодарил я и сквозь пелену слёзной жидкости, понял, что девчонка пришла по делу. Задним местом чую какое.

Что ж, посмотрим, что ты можешь мне предложить.

– Забери заявление, пожалуйста, – девушка старалась не смотреть на меня и спешно намазывала варенье на тост.

– С чего вдруг? – сипло рыкнул на неё, наблюдая за тонкими пальцами.

– Я знаю, что ты первый начал.

– Это он тебе так сказал? – перебил я.

– Неважно кто, Альберт! Я прошу тебя! Не надо.

– Почему? – спросил тихим осипшим шёпотом. – Скажи. Почему так защищаешь его?

Есения положила тост рядом с тарелкой, затем, вооружившись вилкой и ножом, разрезала стейк на кусочки. Ожидать ответа сил совсем не осталось, потому схватил её за руку с ножом, требуя прекратить.

– Ты любишь его, да? – звучало, как констатация факта, а не вопрос.

– Это не твоё дело, – решительно произнесла Есения и собралась было подняться, но моя жёсткая ладонь не позволила, продолжая удерживать. – Пусти, мне больно.

В ответ сдавил её кисть сильнее, и девушка, охнув, выпустила рукоять ножа.

– Отвечай. Ты любишь этого урода?!

– А если скажу, что да? – процедила в ответ, просквозив яростным взглядом.

Утверждения слышать не хотелось, и, рывком отбросив её руку, процедил:

– Уйди от греха.

Есения метнулась к двери, но всё же остановилась и снова решительно посмотрела на меня.

– Умоляю, Алик. Если ты мне друг…

– Слушай ты, – теперь не выдержал и вскочил с кровати, уронив на пол содержимое подноса. Еся глухо взвизгнула, когда припечатал её к стене и посмотрел в упор. – Эта падла получит своё по заслугам. Я вмазал ему за дело, потому что защищал тебя, идиотка! За своей любовью не видишь явного…

– Спасибо! – выпалила девушка, испуганно таращясь на меня и сбив с панталыка всю мою тираду.

Замер, глядя в черноту упрямых и отчаянных глаз. Господи, она и правда любит его. Интересно, на что ты способна пойти, чтобы защитить своего садиста?

– Этого мало, – язык сам сплёл сию фразу.

– Мало? – вопрос, чувствующий подтекст.

– Да, – кивнул я и вдруг с вожделением оглядел её губы. Что он чувствует, когда целует их? – Попроси меня получше.

Есения громко сглотнула и до слуха дошёл громкий молоточек её зайцем бьющегося сердца. Девушка отвернула взгляд в сторону, даже не предполагая, чего я хочу.

– Что тебе надо? – вконец севшим голосом спросила она и сжала в кулаке ворот рабочего платья.

И вот тут стало смешно. Только смеяться больно.

– Романтики от тебя сейчас тем более не захочу, расслабься, – отступил, презрительно окинув её взглядом.

– Говори уже! – девушка явно держала эмоции на грани, чем усугубляла своё положение.

– Во-первых, никогда не ори на меня, я тебе не какой-то мальчишка, – процедил я. – А во-вторых, – здесь грубо сжал её плечо и силой начал опускать перед собой на колени. Девушка болезненно охнула и, как сломанная кукла, осела на пол. – Попроси теперь ещё разок и поуважительней. Да, я сейчас мразь, но ты сама виновата. Хамить тут никто не просил. Ну так что?

Есения буравила диким ненавидящим взглядом, чётко понимая, что весь этот спектакль не шутки.

– Я думала ты другой, – шепнула девушка и крупная слеза выступила на веках.

– Другой, Еся, – кивнул я и вдруг самому стало противно от происходящего. С чего ради она должна расхлёбывать это всё? – И ты теперь другая.

С этими словами потянул её за локоть вверх, требуя встать с колен, и, распахнув дверь комнаты, вытолкнул в коридор.

– Алик, пожалуйста, – взмолилась Есения и метнулась обратно, но я успел закрыть дверь перед её носом. – Алик, прошу…

Убирайся! Закрыл уши ладонями, чтобы не слышать нескончаемый стук её кулачков в дверь. Пошли на хрен ты и твой женофоб!

Глава 7. Теперь есть я

ЕСЕНИЯ

Я всё понимала, анализировала, размышляла и сравнивала, но изнутри продолжало грызть чувство унижения. Этим утром меня едва не задушил человек, которого полюбила всей душой. Человек, которому хочется бездумно верить, с которым желаю быть всегда, везде и в любой ситуации. Однако, фраза "и в болезни, и в здравии" хромала на корню. Марк болен, и его диагноз начинает шептать на каждом шагу "беги, пока не поздно". Нет, я не могу так поступить с ним. Он борется. Игорь Матвеевич любит племянника и тоже готов всё время быть с ним рядом. А я разве имею права говорить о любви, а потом постыдно бежать, бросая возлюбленного в беде? Только синяки на шее красноречивей, а боль при глотании натягивает нервы.

Борьбу с внутренними противоречиями обострила излишняя истеричность водителя. Парень явно лез на рожон. Я понимала, что в нём срабатывают какие-то личные и неизведанные мне кодексы, поэтому всячески старалась пресечь их на корню и лишний раз не обострять. Только зоркий и ищейский взор будущего юриста был повсеместен. Едва успев отбить одну атаку, тут же попадала в другую.

Задобрить? Усыпить бдительность? Можно попытаться. Только и здесь произошло что-то из ряда вон выходящее.

Да, я была уже готова молить на коленях, и похоже Алик это понял, поэтому выставил меня за дверь. Только всё же почему? Стало стыдно? Или потерял интерес к этому?