– Встань.

Я не шевелюсь, вкладывая в свой ответный взгляд всю ненависть.

– Я говорю, ты выполняешь. Встать.

– Я не собираюсь играть в это ваше подчинение. Хотите меня взять, придётся брать силой.

Мужчина усмехается:

– Да, я успел заметить, что так тебе нравится больше.

Он обхватывает моё плечо горячими пальцами и резко дергает вверх, поднимая меня с кровати. Под мой болезненный вздох прижимает мою спину к своей твёрдой груди, сжимая пальцы другой руки на моём горле и горячо выдыхает у самого уха:

– Мне, кстати, тоже.

Я хочу дернуться, но он быстро перехватывает обе мои руки и заводит их мне за спину, следом фиксируя запястья той самой кожаной хренью. Широкие наручники.

Мужчина бесцеремонно толкает меня вперёд, и я падаю животом на кровать. Он тут же обхватывает мои бёдра руками и тянет на себя, пока мои колени не нависают над полом. А затем с меня снимают штаны и бельё.

Слышу, как расстёгивается ремень на его брюках, и пробую уползти выше по кровати, но мне не дают, твердо фиксируя ладонь на моей пояснице. Я всё равно не перестаю дергаться. Скребу босыми ногами по паркету и, стиснув зубы, извиваюсь по кровати на столько, на сколько это возможно.

Чёртов ублюдок!

Сейчас, кроме ярости и отвращения, я не чувствую ничего.

Звук рвущейся фольги я тоже слышу, и этому ублюдку приходится увеличить силу давления на мою спину, потому что у меня словно второе дыхание открывается, и я начинаю вырываться интенсивней. Ненавижу! Не хочу чувствовать его в себе! До скрипа зубов не хочу!

Но когда рука с поясницы исчезает, а саму меня придавливает мужским весом, что-то внутри рвётся, обдавая низ живота тёплой волной желания.

Проклятье! Почему так? Я не хочу его! Не хочу!!!

Меня воротит от его тяжёлого дыхания на моей щеке, и я утыкаюсь лицом в покрывало. Сопротивляться под ним сложней, руки, прижатые к спине, быстро затекают, а он, немного отклонившись в бок, касается пальцами моих влажных складок и самодовольно усмехается.

Но, мать твою, почему так? Как же мне противно от самой себя!

Больше мужчина не медлит и входит в меня одним резким толчком.

Внутренности обжигает раскалённым пламенем, вырывая из груди глухой стон.

Он трахает меня быстро, жёстко, каждым толчком задевая точку, которая распространяет остро-сладкие импульсы по телу. Я это не контролирую. Тело живёт своей жизнью, а я готова разревется в голос от отвращения.

Ненавижу…

Перетерпеть. Мне просто нужно это перетерпеть.

Грубые пальцы болезненно сжимают прядь волос на моём затылке, поднимая лицо от покрывала, и мои ухо и скулу колет щетина его подбородка, а горячее дыхание обжигает кожу:

– Хочешь кончить?

– Пошёл к черту.

Он вновь самодовольно усмехается и впивается зубами в моё плечо, вбиваясь в меня ещё быстрей. А когда кончает, расслабляется всем телом, спустя несколько секунд поднимаясь на ноги.

Я выдыхаю с облегчением, чувствуя во рту горький привкус своего унижения.

– Иди в душ, – через полминуты приказывает он, снимая с меня наручники. – Приведи себя в порядок – в гардеробной полно одежды.

Почувствовав свободу от пут, я прячу лицо в ладони, желая исчезнуть из этого мира. Меня душат слёзы, но я не хочу лишний раз показывать свою слабость, поэтому беру себя в руки и спрашиваю в спину уходящего мужчины:

– Что стало с другими?

Он останавливается и медленно разворачивается ко мне. На губах ненавистная мне холодная усмешка:

– Глупо задавать вопросы, на которые уже знаешь ответ.

Словно в тумане я принимаю душ, застирываю свои вещи, оставив их сушиться прямо на раковине, в гардеробной беру первый попавшийся халат, краем сознания отмечая качество ласковой ткани. Механические действия помогают сосредоточится на главном: каким образом можно выбраться отсюда живой.

Я люблю жизнь. То есть, понятно, что её любит каждый. Но меня охватывает самая настоящая паника, стоит подумать о том, что однажды – пусть то будет глубокая старость или несчастный случай – я умру. Исчезну из этого мира. Не будет меня. Не для кого-то – меня не будет для самой себя. Неотвратимость этого события пугает меня до чёртиков! И сейчас, когда таким наглым образом хотят приблизить мою смерть, дают ощутить её ледяное дыхание на затылке, я готова пойти на что угодно, чтобы выжить.

Собственно, у меня есть только два варианта, и оба они, очевидно, сомнительны.

Первый: стать послушной, податливой, разумной и вызывающей доверие – понравиться этому монстру настолько, чтобы ему стало жаль меня убивать.

Смогу ли? Это дело второстепенное. А вот то, что я, скорей всего, вызову подозрения и, возможно, только приближу свою участь – ближе к истине. Вдруг ему не нравится абсолютное подчинение? Вдруг он как раз тащится от моего сопротивления? И, если я стану покладистой, он мгновенно потеряет ко мне интерес?