Данияр блуждал взглядом по лицам воинов. Вятшеслав, сильный и могучий, старший в своей рати – побратим князя. Заруба – тысячник и верный помощник отца. Марибор.

Заиграли кудесы на гуслях, затянули жалейки, разливался и смех волдаровцев. И Данияру казалось, что Горислав здесь, на кургане, среди собравшихся. Вот он встанет сейчас и поднимет братину, выпьет за могучий дух дружинников и за здоровье сына. Но этого не случится. Умом Данияр понимал, а сердцем принять утрату так и не смог за эти дни. Он смотрел в чару с сурьёй и видел суровое лицо отца, а потом видение растворялось, когда Данияра выдёргивали из задумчивости радостные возгласы и смех. Дружинники призывали испить за князя. Данияр пил, и голова его становилась всё тяжелей, а мысли – всё более вялыми.

– Мне нужно идти, – оповестил он воевод и отставил чару.

Хотелось побыть одному.

Данияр поднялся, обождал, когда отступит дурнота, направился к стенам крепости, прочь от кургана. И его никто не смел остановить…

Ступив за ворота, он поднял глаза и столкнулся с пронзительным взглядом русоволосой девицы. Смотря на княжича мягко и понимающе, Вагнара приблизилась.

Он же был прикован взглядом к её устам, которых ещё никогда не касался. Ему так давно хотелось прижаться к ним. К тому же хмель вскружил голову.

Шум с берега докатывался до детинца, но и он исчез из сознания княжича, оставив ему только Вагнару – пленительную и желанную. Она протянула ему что-то в руке.

Данияр опустил глаза, Вагнара держала чару с золотистым питьём.

– Испей моей сурьи. Для тебя старалась, – сказала она напевным голосом.

Не отрывая от неё взгляда, Данияр принял угощение. Вагнара откинула косу с плеча за спину, охватила свой тонкий стан руками, ожидала.

– Оставь его, блудница сарьярьская.

Голос, что гром, прорезал сознание Данияра, и тот обернулся. Удивился, когда схлестнулся с взглядом Наволода. Знать, проследил всё же за ним. Сознание Данияра мгновенно поглотила ярость.

– Чего тебе надо, волхв?

– Чтобы она возвратилась обратно к своему отцу, в Сарьярь, – спокойно отозвался Наволод.

Вагнара моргнула ресницами, стыдливо краснея, развернулась и припустилась к крыльцу, пробежала по порогу, скрылась за дверью, как и не стояла тут перед Данияром и не улыбалась ему только что.

Стиснув до скрежета зубы, Данияр повернулся к волхву.

– Напрасно ты обижаешь её. Вагнара невинна и чиста.

– Одумайся, а как же Радмила? Ты же дал обещание, – прошептал Наволод, настаивая на своём.

– Не сквернословь, Наволод, знай своё дело. А Радмила – моя забота, я разберусь, – сказал он и поднёс к губам чару, что вручила ему Вагнара. Опрокинул, осушив до дна сладкую сурью. Вытерев рукавом уста, Данияр зло бросил посудину наземь и, поглядев на волхва с высоты своего роста, развернулся, зашагал к порогу вслед за княженкой.

Он одним махом миновал длинную лестницу, погрузился во тьму коридоров, заглядывая в закутки и клети, пока не услышал тихие всхлипы в своей опочивальне. Когда Данияр шагнул в полумрак своего чертога, освещённого только тусклой искрой лучины, то увидел девицу. Вагнара сидела на тесовой кровати, пряча лицо в ладонях. Данияр медленно подошёл, опустился рядом. Вагнара перестала всхлипывать, отняла ладони от лица, выпрямилась и, избегая взгляда княжича, посмотрела в низкое окно.

– Он больше не посмеет говорить так с тобой.

Вагнара промолчала.

– Прости его.

Она резко обернулась.

– Простить? Я же стараюсь как лучше. Но тебе я только для забавы. Попользуешься мной и бросишь. Уж и народ смеётся надо мной, шепчутся, смотрят косо. Вот и Наволод высказал… Коли венчаешься с Радмилой, я покину твой порог, – всхлипнула Вагнара, вытирая со щеки слезу.

Данияр выдохнул.

– Нет, не позволю… – сказал он, обращая на Вагнару тягучий взгляд, всматриваясь в её сверкающие глаза, напоминавшие ему драгоценные каменья.

Княжич опустил глаза, осторожно коснулся её длинных пальцев. Разрываясь на части, думал, как теперь поступить. Он пообещал волхвам взять Радмилу, но и позволить уйти Вагнаре не мог, не мыслил жизни без неё. Он хотел её, желал, и в паху ломило от боли.

– Ты останешься здесь. Даже если бы ты сама захотела уйти, я бы тебя не отпустил.

Вагнара застыла. Тогда Данияр, сжав горячие её пальцы, поднёс их к губам и, развернув руку, поцеловал в середину ладони. Сразу не выпустил, вдохнул одурманивающий запах её кожи, подался вперёд, ведомый сумасшедшей силой, одурманенный желанием взять её прямо тут, немедля.