Шрифт:
Любую меланхолию такой шопинг лечит. Потому что душевность есть. Настоящая. А не искусственная, с приклеенными улыбками, скидочной картой и бесплатным пакетиком.
Страшная сказка
– Что-то ты мне не нравишься.
Мать пристально окинула дочь взглядом.
– Дай-ка лоб пощупаю.
– Ну, мам!
Не слушая возражений, мать притянула к себе девушку и приложилась губами ко лбу. Взяла в ладони лицо дочери и заглянула в глаза. Голубая радужка была прочерчена жёлтыми прожилками, зрачки большие, словно от настойки белладонны, казались тёмными дырами, а белки оплели красные корни вздувшихся сосудиков.
– Так я и знала. И опять не вовремя! Думала, ты еще неделю продержишься.
Дочь сделала жалостливое лицо, словно извиняясь.
– Собирайся.
В большую корзину мать сложила кусок вяленого мяса, десяток пирожков, бутылку с молоком и мешочек с хрустящими сухими стеблями зверобоя.
– Бегом к бабке. Посидишь у неё в этот раз. Пока приступ не пройдет, даже не думай возвращаться. Поняла?
Девушка согласно кивнула, скорчив грустную рожицу. Только в глазах плясали довольные огоньки.
– И смотри мне! – мать погрозила ей пальцем. – Не уматывай старушку. Она уже не в том возрасте, чтобы за тобой бегать как угорелая.
Женщина чмокнула дочь в щеку и обняла, прижав к груди. Отстранилась и накинула на голову дочери красный капюшон.
– Ну, мам!
– Не мамкай мне! Знаешь же правило. Хочешь, чтобы тебя Старый Хрыч отчитывал?
– Ладно….
– Всё, поторопись. А то стемнеет скоро.
Мать ещё постояла, смотря вслед фигурке, уходящей в сторону темного леса, скрутила пальцы в фигуру от сглаза и пошла обратно в дом.
– Привет! Что ты делаешь здесь в такое время?
Он встретил незнакомку на тропинке посреди леса. Любая девушка её возраста испугалась бы, когда дорогу преградил здоровенный седой мужик с двумя рукоятками мечей за спиной. Но только не она.
– Здесь может быть опасно.
Мужчина старался говорить дружелюбно, но девушке, кажется, было всё равно. Покрасневшие, как от долгого плача, глаза смотрели отстранённо и холодно.
– Куда ты идёшь? Скоро станет совсем темно, заблудишься.
– Я к бабушке. Вот пирожки несу. Тут рядом.
Девушка облизнула пересохшие губы и, чуть откинув красный капюшон, провела тыльной стороной ладони по лбу, стирая капельки пота, словно вокруг был не прохладный осенний вечер, а летний жаркий полдень.
– Может, тебя проводить? Тут, говорят, оборотни водятся.
– Не надо, – голос стал резкий, лающий, – я сама.
– Как хочешь.
Мужчина отступил с тропы и шутливо поклонился, пропуская девушку. Она коротко кивнула и быстрым шагом пошла прочь, оставляя за собой шлейф запахов зверобоя и жимолости.
Он чуть постоял, раздумывая, а затем двинулся вслед за странной незнакомкой.
Тропинка и правда вывела к аккуратному домику. Седому показалось, что в дверь юркнула серая волчья тень, несущая что-то в зубах. Он прибавил шаг и, подойдя к двери, коротко постучал.
– Заходи, – отозвался каркающий старушечий голос, – дёрни за веревочку, дверь и откроется.
Дёрнув, как было сказано, мужчина вошел. За столом сидела старуха, морщинистая и дряхлая, в чёрном траурном платье и красном капоре. Рядом, с ужасом уставившись на вошедшего, застыла статуей девушка в красном капюшоне.
– Кто ты, добрый юноша?
Бабка расплылась в улыбке, показывая желтые, но крепкие не по годам зубы.
– Ведьмак я, бабушка.
– Хто?
– Охотник на нечисть.
– Да ты шо! Неужто в нашем лесу кто завелся?
– Оборотень, говорят.
– Эт кто так брешет? Отродясь тут не водилось никакой дряни.
– Дровосеки, – пожал плечами седой, – те, что у Серой речки лес рубят.
Старуха скривилась, как от уксуса.
– Брешут. Эти ироды только и могут, – бабка сбилась и пристально обвела гостя взглядом, – чаю хочешь? Устал с дороги?
– Не откажусь.
Услышав ответ ведьмака, внучка хозяйки побледнела и спрятала руки за спину.
– Садись, садись. Сам себе наливай, вон только что заварила. Уж не обессудь, не настоящий. Так, травки всякие, что сама насобирала.
«Чай» пах зверобоем, жимолостью и еще десятком лесных запахов.
– Оборотни, говоришь?
Старуха смотрела насмешливо, крутя в руках пустую чашку.
– Угу.
Ведьмак мимоходом окинул комнату взглядом и задержался на портрете на стене. Из тёмной рамы угрюмо смотрел мужчина в красном колпаке и с длинным кинжалом в руках. Заметив интерес гостя, бабка хихикнула.