— Обо… мне? — сбивчиво лепечет ошеломленный начальник.

— Я отругал ее за то, что она поделилась с вами новостью, не позвав меня. Но раз уж вы теперь в курсе, к чему скрывать: мы с Дианой ждем ребенка и в скором времени… — Руслан запинается и переводит на меня взгляд. Господи, в его красивых глазах столько сомнений! Я крепче прижимаю его к себе, и он заканчивает: — Мы с Дианочкой собираемся… пожениться.

5

Я врываюсь домой к Тане, выжатая как лимон. Сбрасываю на пол сумку и хрипло отрезаю:

— Это самый дикий день в моей жизни.

— Ты чего? — Подруга взволнованно кладет ладонь мне на плечо. — Что-то случилось? Ты здорова? Выглядишь бледной. Может, чайку?

— Чего-нибудь покрепче.

— Крепкого чайку?

— Ты одна? — Я прохожу по коридору, сбрасываю на ходу туфли и приплываю в кухню. Нахожу в верхнем ящике хрустальные бокалы, а в холодильнике — вино. — Мама ведь твоя должна была зайти. Она до сих пор на смене?

— Как всегда.

— Ты хоть ей правду рассказала?

— Упаси господи! — вскрикивает подружка, плюхнувшись на стул. — Она с меня шкуру сдерет. Внуку или внучке обрадуется, но со мной милой не будет. Еще бы! Дочка залетела… Всю жизнь себе сломала! Придется одной ребенка воспитывать. Боже мой, что же я натворила?

Танька прикрывает ладонями лицо, а я отставляю бокал с вином и сажусь перед ней на корточки. Поглаживаю ее по голове, как маленькую девочку.

— Ну прекрати, Танюха, все будет в порядке.

— Не будет! — капризно заявляет она, дрожа от слез.

— Многие на твоем месте были бы вне себя от счастья.

— Ага, те, кто планирует семью, кто вышел замуж, кто уже созрел для…

— Прекрати себя накручивать. Прошлое не исправишь, так чего из-за него убиваться? Одну тебя никто не оставит. Я с тобой. И мама твоя поворчит, а потом благодарить каждый день будет за то, что ты ей радости подбросила. Они ведь все втайне мечтают, что мы им внуков принесем.

— Вот ты меня успокаиваешь, а сама бы уже с ума от такого сошла.

— Я, в отличие от некоторых, предохраняюсь, когда трахаюсь с кем-то.

— Мы тоже предохранялись!

— Кончить в одеяло — это не предохраняться, Таня.

— Яша говорил, что он себя контролирует.

— А ты ему, конечно же, поверила. Тебе сколько? Пятнадцать?

— Прекрати отчитывать меня.

— А ты прекрати плакать. Ты уже беременна, и этого не изменить. Так что перестань распускать сопли, и давай уже выпьем. День был паршивый.

— Какое выпьем, Савельева?

Я ударяю себя по лбу и поднимаюсь с корточек.

— Ну, супер. Теперь еще и пить в одиночестве.

— А почему день был паршивый? Что там у тебя на работе случилось?

— Ты не поверишь. Я и сама с трудом осознаю. В общем, когда мы с тобой были в «Кофемании», меня увидела злогиня с работы. Она уже второй год пытается меня подсидеть. Так вот она всем на работе растрезвонила о моем «положении».

Таня прикрывает рот рукой, начисто позабыв о собственной драме. Глаза размером с блюдечки.

— Не, Дин, здесь точно нужно что-то покрепче. И с бергамотом.

— Так это еще не все. — Я наливаю себе красного на дно бокала и принимаюсь рассеянно болтать содержимое. — Даже говорить об этом стыдно, но мужик с работы теперь отец моего будущего ребенка.

— Ты же говорила, что не хочешь детей, — хлопает глазами Таня.

— Вымышленного, Танюх, вымышленного ребенка!

— Даже боюсь спросить, как это произошло.

— И не надо. — Я делаю глоток. — Если коротко, то шантажистка из меня такая же классная, как и менеджер.

В этот момент раздается звонок в дверь, и Виконт, наш пухлый персидский кот, стремительно стартует в коридор.

— О, это мама, — поясняет Таня.

— Открою, — вздыхаю я и следую за котейкой.

Но вместо аккуратной блондинки чуть за пятьдесят передо мной предстает тощая каланча по имени Яша. С цветами, больше похожими на веник для деревенской избы. Хорошо хоть догадалась на цепочке приоткрыть.

— Ы, — выдает тип, — а Татьяна дома?

Внебрачный сын Пушкина пытается вломиться в нашу обитель, но не тут-то было.

— Куда?

— К Татьяне.

— Не пущу.

— Почему? — Яша лупит глаза.

— А это моя квартира. И вообще скоро придет мой… жених. Ты что, считаешь, что можешь вот так войти в квартиру к беременной женщие?

Яша такого поворота событий явно не ожидал. Он по-рыбьи разевает рот, не находя ответа.

— Ладно, — наконец выдает он. — Когда твой хахаль придет?