Сочинения. 1912–1935: В 2 томах. Том 1
вернуться

Марр Юрий
Шрифт:

«Белые колпаки, на них повязки…»

Белые колпаки, на них повязки.Один за другим мелькают в пляске,Блестя ножами и пёстрым нарядом,Шестнадцать курдов сплочённым рядом.В землянке темно. Дымит полено.В бубен ударяет мальчишка пленный.У музыканта, наверное, лопнет щека.В открытую дверь шуршит река.«Гей! Гоп!», – кричат. «Гей!», – кричит.«Гоп!», – кричит старший,Ногой топает. Платком машет.Один шаг налево. Два шага вправо.Вокруг землянки идёт орава.Обходят землянку под визг дудука.А за дверью дьяволы без шума, без стукаСобрались и смотрят, как в пёстрых платьяхТанцуют ночью их земные братья.«Гей! Гоп!», – кричат. «Гей!», – кричит.«Гоп!», – кричит старший.Словно голодные, стучат патронташи.Один за другим мелькают в пляскеБелые колпаки, а на них повязки.

Тифлис 13/VI/1920

«Я сафьянные надену ноговицы…»

Я сафьянные надену ноговицы,Подвяжу я голенища ремешком.Словно суслик мягколапый, словно птица,Подкрадусь к тебе сегодня вечерком.Я усядусь, будто барин, на постели,Буду стаскивать нагайку я с рукиИ спокойно буду ждать, чтоб заблестелиВ глубине твоих глазёнок огоньки.Буду губ я ждать покорных, нежных, пряных.Буду ласки ждать, крутя упрямо ус.И тогда, забыв о лесе и полянах,Я в уста твои безвольные вопьюсь.Ну так жди меня, души моей царица,Подведи свои ресницы угольком,Я сафьянные надену ноговицыИ приду к тебе сегодня вечерком.

Нар лето 1920

«Волки, мыши, гиены…»

Волки, мыши, гиены,Собаки болотные, медведи,Красные лебеди, шакалы —Все, от червяка до верблюда,Потянулись на мою свадьбуНа опушку пихтового леса.А там собрались уже гости:Чёрные рабы-нубийцыИ рабы из долины Пуну,Охотники, одетые в шкуры,Приморские воры и убийцыИ голодные бродяги без одежды.Были там певцы и певицы,Музыканты, искусные танцоры,И длинноволосый чужеземецПривёз учёную обезьянуВладыки подземного мира.Были чёрные мохнатые люди,Ангелы, пророки, святые —Словом, всё, что живёт и дышитИли что когда-нибудь дышало.Всё было на моей свадьбе,Всем я роздал по подарку,А тебе, моя невеста, у меня ничего не осталось.

Авчалы 28/VII/1920

«Когда я услышу звенящие струны…»

Когда я услышу звенящие струныЗастольных песенСвободных грековИ клич их военныйУслышу когда я?Когда услышу у рек ВавилонаО милой отчизнеПленённых евреевИ нощно и денноКогда я услышу со стогн ИранаГибкие переливыХафиза, РудекиИх мерную душуУслышу когда я?Когда я услышу свой собственный голосСвоё дыханьеВ раскатах хораГде Они хористыУслышу когда я?

Тифлис 13/IX/1920

«На двадцать седьмой ступени…»

На двадцать седьмой ступениЯ вспомнил, что Ты еси.Непонятные и неясные тениПомаячили передо мной в выси.Отвори мне, Владыка, двери,Чтоб тебя я увидеть смог.Я не верил, но теперь я верюВ смирении у твоих ног.От грехов в нарывах моя кожа.Омерзительней меня нет.Но ты смилуйся надо мной, Боже,Открой передо мной свет.Чтоб я смог к Тебе возвратиться,Слышать Тебя, Тебя вдыхать,Видеть снова все Твои лица,Возлюбленная моя Мать.Я был Князем ночиИ твоим невольником был.Ты сам закрыл мои очи,И я всё забыл.Дай мне, Господи, мерзкому, дай мнеВечную память о тебе на час,Чтоб я ангелом или камнемСлавословил Тебя в нас.

Воскр. 3 октября / Тифлис 1920

«Люблю я, люблю очень…»

Люблю я, люблю очень,Я очень её люблю.Днём люблю её, ночью.И ночью её люблю.Она лежала со мной на солнце,Слушала шум реки.Она глядела в оконцеВ ответ на мои свистки.На улице, дома, в трамвае,Я всюду её любил.Жил я, всюду её ожидая.Каждый шаг её был мне мил.И теперь, когда я её не вижу,Когда, брошенный, думаю о ней,Я вижу, мне никого нет ближе,Я никого не любил нежней.Ах, люблю я, люблю очень,Её я очень люблю.Днём люблю её. Днём и ночью.И ночью её люблю.

6 окт. 1920

Тифлис

«Широкая грудь пустыни…»

Широкая грудь пустыни.За жизнь её не исцелуешь.А солнце целует и смотритИ опять глядит и целует.Вот с востока идут верблюды,И с юга тянутся люди,На севере караван показался,С запада качаются паланкины.Почему же не звенят колокольцы?Почему не поёт вожатый?Почему не рявкают верблюды?Поражают кони копытом землю,Беззвучно ступают верблюды,Пешеход ногами перебирает.Почему же ничего не слышно?Почему они ни направо,Ни назад, ни налево не смотрят,А глядят впереди перед собою?И почему они шага не замедлят?Ах, зачем им эти крики да песни?На что им перезвон колокольцев?Не нужна им ни вода, ни стоянка.Идут они все в Город Мёртвых.Не такие они там песни услышат.Там звенят колокола, не колокольцы.И вода там течёт получше нашей.А солнце глядит и целуетИ опять целует и смотритНа широкую грудь пустыни.Ах, за жизнь её не исцелуешь!За семь жизней её не исходишьИ никогда не узнаешь,Где лежит этот Город.

Е.П.

Тифлис

17/X 1920

«Я в храмах написал умышл<енно>…»

Я в храмах написал умышл<енно>14 000 канцон.С неба на меня Кто-то лишнийУпал с раздавленным лицом.Я хотел заснуть в шелестеНедоеденных Богом нот,А он во мне, в горле, в челюсти,В языке спрятался, мной поёт.

<1919–1921>