– В Гавр приплыл из Нового Света корвет «Мечта». Командует капитан королевского флота Алексей Гамаюн. В таверне его матросы устроили шумную попойку, прости их Господи. Обошлось, правда, без драк. Слышал, что капитан собирается по делам в Париж, – рассказывал невзрачный человечек средних лет в поношенном зеленом камзоле, нервно теребя руками широкополую шляпу и переминаясь с ноги на ногу. Это был Жульен Гране, служивший приказчиком в местной бакалейной лавке «Меркурий», пользующейся большим спросом у горожан.

– Из Нового Света от Святой Инквизиции скрылся известный пират Дага на корвете «Непримиримый». На Карибах он разгромил эскадру испанского адмирала Меркаса и захватил флагманский корабль с золотом из королевского каравана. Ты хоть представляешь, сколько золота украл нечестивец у короля Испании? Орден хочет его получить, – скрипучим голосом промолвил иезуит, – Ты должен побольше разузнать о капитане «Мечты». Не исключаю, что Алексей Гамаюн и есть Дага. Выясни, с кем встречается, найди его знакомых и друзей. Информацию собирай осторожно и помни, в случае провала тебя ждет костер.

– Я сделаю, как вы приказали, монсеньер, – упав на колени, дрожащим голосом ответил Гране и поцеловал протянутую руку Гизера.

– Ступай с Богом, – монах крестным знамением благословил шпиона, – И запомни, Дага мне нужен живым.

Когда за Гране закрылась дверь, Гизер подошел к иконе Спасителя и, перекрестившись, тихо сказал:

– Господи! Отдай Дагу, и его душа уйдёт к Тебе на покаяние.

Дага естественно не знал об этом разговоре. Довольный благополучным прибытием в Гавр он пребывал в хорошем настроении. В полдень сопровождаемый Удавом и Лекарем направился в ратушу. Узкие улочки портового города, пропахшие морем и рыбой, встретили его будничным шумом: торговцы на все лады расхваливали свои товары, из порта доносилась ругань рыбаков, разгружавших баркасы, и гомон патрульных солдат, обсуждавших ночную попойку матросов с корвета «Мечта» в таверне «Великий монарх».

Неспешно вышагивая по брусчатке, Дага с интересом разглядывал каменные дома, увенчанные остроконечными черепичными крышами и витиеватыми флюгерами, резные и кованые вывески портняжных мастерских, пекарен, бакалейных лавок и сапожников. Кое-где на витринах красовались незатейливые рекламные рисунки в виде булочек, пирожков, камзолов, дамских шляпок и туфелек. Иногда слышалось цоканье лошадиных копыт и стук колёс, Несколько раз мимо Даги и его спутников проехали всадники. Судя по одежде, королевские мушкетёры. Посмотрев им вслед, Дага вспомнил писателя Александра Дюма и его трёх мушкетёров.

– Чем чёрт не шутит, а вдруг их увижу, – подумал он и, улыбнувшись своим мыслям, сказал, обращаясь к Лекарю:

– Уютный городок, не правда ли? По сравнению с Тортугой просто райское место.

– Чудак! Здесь грабят не хуже пиратов, хотя за порядком в городах следят солдаты и полиция. Днем, правда, спокойно, а вот по ночам разбойнички облегчают кошельки подгулявших горожан, – рассмеялся Лекарь, – Отравить или прирезать кухонным ножичком запросто может и смиренный хозяин харчевни. Так что держи ухо востро, капитан.

– Спасибо, друг. Утешил. Я, что должен к поездке в Париж готовиться как к пиратскому рейду? – с ехидством отозвался Дага, останавливаясь около нищего, сидящего на пыльной брусчатке. Грязный, обросший, одноногий парень с выбитым глазом привалился спиной к крыльцу двухэтажного дома и с мольбой протягивал руку за подаянием. Проходившие мимо горожане не обращали на него внимания.

– Держи, брат, монетку, – сказал Дага, бросая в протянутую руку, ливр14, – Тебя как зовут?

– Спасибо, господин, – смиренным голосом ответил калека, пробуя монету на зуб, – Я не уверен, что вам приятно знакомиться со мной. Джозеф Плиссе к вашим услугам. Видите, до чего докатился, а когда-то был матросом. Ходил бить китов на Север. Скажите, ваше имя, месье, я буду за вас молиться.

– Молись за здравие капитана Алексея Гамаюна и его команды, – отозвался Дага.

– Так вы капитан корвета, что пришел в Гавр? – изумился Плиссе, радостно сверкнув одиноким глазом.

– Выпей за мое здоровье, матрос, – усмехнулся Дага и зашагал дальше. Плиссе, проводив его благодарным взглядом, пробормотал с восхищением:

– Знатный господин, а не побрезговал мной. Видать знает, почем фунт лиха!

Когда Дага с товарищами подошел к ратуше, у дверей их остановили два караульных мушкетёра, разомлевших от жары. Окинув оценивающим взглядом Дагу и его спутников, один из них лениво спросил:

– Господа, прошу назвать себя и причину вашего прихода.

– Я – капитан королевского флота Алексей Гамаюн, – представился Дага, – И не заставляй, служивый, меня нервничать, бегом доложи офицеру.

С лица мушкетёра мгновенно слетело сонное выражение, и он исчез за дверью. Его напарник стоял, не шелохнувшись, пожирая глазами Дагу. Не прошло и пяти минут, как показался моложавый офицер с остроконечной бородкой и усами.

– Шевалье де Блюм к вашим услугам, господа. Меня предупредили о вашем приходе, капитан. Прошу следовать за мной, – промолвил он простуженным голосом и направился к широкой мраморной лестнице, ведущей на второй этаж. Сердце Даги ёкнуло от мысли о предстоящей встрече с виконтом де Бурже. У читателя не должно сложиться мнения, что Дага боялся вельмож. Нет, дело было в ином: он чувствовал себя, как говорят не своей тарелке, при общении с ними. Воспитанный в советское время, в семнадцатом веке постигший науку выживания на Карибах и смотревший не раз смерти в лицо, Дага внутренне сжимался при мысли, что окажется неуклюжим в общении со «светскими львами и львицами». Королевский двор, герцоги и маркизы, бароны и шевалье были в его воображении чем-то сверхъестественным, как бы не от мира сего. Понимая, что ему не избежать встреч и бесед с вельможами, он, следуя совету внутреннего голоса, внимательно вглядывался в средневековую жизнь.