… Кайлеан молчал, застыв с видом отрешённым и чуть-чуть растерянным, будто с ним происходило нечто незнакомое, а сердце под моей ладонью билось всё сильнее. На мгновение мне показалось, что мы с Кайлеаном поменялись местами — ещё чуть-чуть — и он упадёт от нахлынувшей слабости. Но он сжал мои пальцы, отвёл от своей груди и тихо сказал:

— Вы лишаете меня силы… вы знаете об этом?

В ответ я упрямо сказала:

— Я не хочу в Башню.

Он вздохнул:

— Хорошо. Пойдёте со мной в архив.

Перед тем как перенестись в архив, Кайлеан набросил на меня заклинание — филигранное переплетение «вуали» и «отвода глаз», как он пояснил, его собственное творение.

— Мой гибрид не так заметен, как «вуаль» или «отвод» в чистом виде, и гораздо устойчивей — не надо обновлять, будет держаться столько, сколько надо. Внешность у вас привлекающая внимание, сейчас это опасное качество. У Мортена может быть сообщник среди хранителей библиотеки. Пока не видна картина в целом, вам лучше держаться в тени. Вас будут видеть, но воспринимать как нечто незначительное.

— Да-да-да-да-да, — сказала я, нетерпеливо гарцуя подле него, — согласна на всё, даже на бумажный пакет с двумя дырочками. Только не бросайте меня в терновый куст, я постараюсь быть полезной.

Кайлеан Георгиевич скептически поморщился.

— Основную пользу вы принесёте, если сольётесь с обстановкой и будете вести себя тихо.

— Я не собираюсь носиться кругами с кудахтаньем «Ловите злодея!» Но у меня есть одна идея — насчёт сообщника. Чтобы её проверить, от вас кое-что потребуется прямо сейчас.

— И что же?

— Вы только не удивляйтесь. Покажите мне его ещё раз.

Кайлеан долго изучал меня, потом спросил:

— А вы уверены в своих силах?

Я кивнула.

— Не волнуйтесь. Я чувствительная, но не до крайней степени, не считайте меня таким уж нежным цветочком. И вообще я быстро адаптируюсь. А тогда я просто поплыла от неожиданности — это же невероятнейшая вещь — чтоб какой-то Мортен из эрмитанской библиотеки оказался тем самым Мартином из Петербурга… Но он всё-таки оказался.

— Хатшепсут случается, — сказал Кайлеан.

— И было ещё это отвратительное ощущение дурного сна наяву… Знаете, как иногда бывает в ночном кошмаре? Сперва возникает стойкое предчувствие, что произойдёт что-то ужасное, а потом всё начинает развиваться именно так — по наихудшему сценарию и неотвратимо… Б-р-р-р… — Я передёрнулась. — Но теперь ничего не остаётся, надо принимать новые факты как данность. Так что покажите мне Мортена. И самое главное — представьте его таким, каким вы запомнили. Не надо показывать слепок с воспоминания мастера Аттиуса. В этом, собственно, весь смысл.

Не тратя время на дальнейшие расспросы, Кайлеан поднял призрачную фигуру из омута своей памяти. Я стиснула зубы, но глядела, даже не моргая.

… Не мудрено, что Его Высочество назвал Мортена «книжным червяком». В его исполнении тот сутулился ещё больше, мечтательные голубые глаза смотрели сквозь очки рассеянно, улыбка имела оттенок неуверенности. В руках фантом держал высокую стопку книг, которую придерживал подбородком, и, казалось, шатался от непосильной тяжести.

— Смотрите внимательно, Кайлеан Георгиевич. Видите отличия? У мастера Аттиуса и у вас — неодинаковые представления о Мортене. Мастер помнит его как славного улыбчивого парнишку, а у вас, простите, иллюстрация к расхожему штампу под названием «хилый книжный червь не от мира сего». Все вкладывают в реконструкцию облика частицу личных представлений. К тому же, возможно, что Мортен по-разному показывался разным людям. Так вот: хорошо бы выстроить в ряд всех, кто помнит Мортена, и сравнить их фантомы. И если в чьём-либо исполнении Мортен будет иметь крылышки и нимб над головой… ну, или иметь слишком соблазнительный вид… улавливаете идею?

— Улавливаю. Да, взглянуть будет не лишнее. Возможно, сам факт пособничества из памяти вымыт, но эмоции — в силу их кажущейся незначительности — могут оказаться нетронутыми.

— Только в ряд выстроить, наверное, не получится — групповое действо может повлиять на результат. Если сообщник действовал осознанно, он может почуять опасность и подправить свою картинку, сделать её более нейтральной. Ведь может?

Простой вопрос, но Кайлеан ответил непонятно:

— Может… но не сможет. — И сам спросил: — Данимира Андреевна, вы ведь меня больше не боитесь?

Прихотливость течения его мыслей меня озадачила. Я прислушалась к ощущениям и честно ответила:

— Уже нет. Вы меня разбаловали, и я обнаглела. А что, надо?

— Что бы ни произошло в архиве, запомните, — вас это никогда не коснётся.

Я похлопала ресницами.

— А что — «это»?

— Увидите. Идёмте. — Я приготовилась подать руку, но Кайлеан вдруг крепко обвил мою талию и в краткий миг перенёс нас в большую комнату, уставленную архивными шкафами с книгами и папками. Там было несколько человек, включая мастера Аттиуса, они взглянули в нашу сторону равнодушно и продолжили сновать между шкафами и рыться на полках, из чего я заключила, что сейчас кайлеановское заклинание действует на двоих.