От предвкушения. От представления, что он сделает дальше. И какие от этого у меня будут чувства.

Но сейчас только это – интерес и возбуждение.

Что усиливается, стоит ладони пропасть, а потом звонко опуститься на ягодицу, вырывая с искусанных губ недовольный стон.

Он что, действительно, решил отшлёпать меня?

– Ты всерьёз? – спрашиваю недоумённо, пытаясь встать. Я-то думала… Совсем о другом!

Что сейчас он не выдержит. Расстегнёт ширинку, высвободит член из трусов и быстрым, грубым толчком войдёт на всю длину.

Но не судьба.

Я так не играю.

Поднимаюсь, и рука мужчины тут же давит на спину. Снова приковывает грудью к столу, слыша от меня только возмущения. Влад делает шаг назад, чуть отстраняюсь. И не сразу понимаю для чего.

– Какой же ты…

Мощный шлепок, и я замолкаю, поджимая губы и мыча. Проклинаю его в своей голове и хочу прибить.

Чего так больно! Я думала, это будет слабее, эротичнее, а сейчас… Будто ремнём бьёт. Не щадит. Словно провинилась и сделала ужасное.

Как папа за двойки в школе.

– Поиграли и хватит, Лин, – от этих слов напрягаюсь. Нет больше того игривого и тихого голоса. Хриплого баритона.

Только сталь, недовольство и равнодушие. Он такой, когда серьёзен. Когда злится.

– Я не шутил, когда сказал, что ты виновата. Предала меня…

И опять говорит эти неправдивые слова.

– Влад, – мой голос звучит резче. Потому что начинаю раздражаться. – Я ведь объяснилась!

Очередной шлепок по коже. Та горит и просит остудить её. Приложить что-то холодное. Ладонь Вернера очень хорошо подойдёт, если он не собирается меня бить.

Льдина! Самая настоящая! Знает, что не люблю этого, но делает.

– У меня другая информация, Каролина. И я верю ей, а не тому, кто… Солгал в лицо. Что, если не желание избавиться от меня? Я ведь отравлял тебе жизнь, по твоим словам. Не смогла устоять перед соблазном, да? Или что?

И вновь удар, что вызывает порыв как следует встать, замахнуться рукой и впечатать ладонь в чужую щёку.

Да что за несправедливость такая!

– А если бы я струсила на суде? Совесть пересилила! Ты бы тоже так меня ненавидел?

– Нет, если бы ты в этом созналась.

Его слова выбивают из колеи. Идёшь и вдруг падаешь, угодив в яму.

Какой же, мать его, невыносимый человек!

Понимаю, что лучше один раз потерпеть извращённую порку, чтобы потом её избежать, но не могу.

Гнев подбирается к горлу, потихоньку проникает в мозг, распространяется по всему телу и оседает в груди. Надоел!

Завтра же пойду к проклятому адвокату, чтобы выведать от него информацию. Сколько можно?! Одно и то же!

Резко встаю на руках. Влад пытается опять пригвоздить меня к столу, но не сдаюсь.

Со своими пятьюдесятью пятью килограммами неровня ему. Но всё же сначала качаю задом, упираясь ему в пах. Чтобы расслабился, перестал так наседать.

И это его дезориентирует. Отстраняется, почувствовав неладное.

Ладонь скользит ниже, кончиками пальцев проходя вдоль позвоночника. Тело от этого потряхивает, но мне плевать. Взбесил!

Выпрямляюсь и хоть понимаю, что так просто не уйду, оборачиваюсь к Владу и сдерживаюсь, чтобы не плюнуть в это мерзкое, но в то же время красивое лицо.

Вместо этого задираю голову, опускаю ладони ему на грудь и толкаю, отстраняя от себя. Он резко становится мне противен.

– Знаешь, что?! – повышаю голос, чего не делала… Давно! – Надоело!

То есть, всё, чтобы ко мне не было такого отношения – всего лишь нужно сказать, что я испугалась?

фотографиями с голыми родителями, участвующими в оргии. И моими фото, где заплаканная и полуголая выхожу из кабинки стриптиз-клуба, где вообще была не по своей воле!

И должна блеять перед ним, извиняясь?

– Я докажу тебе, что ни в чём не виновата, – шиплю со злости, пытаюсь толкнуть, но он даже не шевелится. Лицо спокойно, будто меня сейчас и не слышит. И всё. Это становится последней моей точкой кипения.

Поэтому выпаливаю со зла, точно зная, что не дам ему этой возможности:

– И до этого момента – я запрещаю тебе ко мне прикасаться!

Зло отталкиваю Влада от себя и как можно быстрее пытаюсь уйти. Убежать от него. Как можно дальше.

Перед этим хватаю хотя бы платье, чтобы не сидеть голой.