«Григорий… только попадись мне… уж я тебе устрою!»

Будто услышав ее, в комнату вошел граф Вересковский.

– Душа моя! – мужчина оторопел от холодного взгляда жены. – Что случилось?

– Я говорила с дочерью.

– Я тоже говорил. Послушай, Наташенька, нам всем сейчас очень сложно.

– Ты от нее отказался. Ты унизил ее всеми доступными способами.

– Наташа!

– Как ты мог, скажи? Как ты мог предать дочь, своим недоверием?!

– Она преступила грань дозволенного! Она нарушила закон и пошла против мужа, против совести и против Бога.

– Где доказательства?

– На пленке, Наталья!

– Ее могли легко сфабриковать!

– Кому это нужно, скажи? Кому нужен развод детей, как не самой Анастасии и ее прихвостню-адвокату?

– Твои обвинения голословны.

– Разве нормальная женщина будет способна на то, что утворила наша дочь со свадьбой и с Алексом? Эта выходка была верхом авантюризма, да хоть закончилась хорошо. Но теперь.

– Знаешь, Григорий, – резко оборвала Вересковского супруга, – я всю свою жизнь посвятила семье и тебе. Я поклялась перед Богом в любви и уважении к своему супругу на веки-вечные. И я столь сильно тебя любила всегда, что позволяла навязывать себе твое мнение, не переча ни в чем. Хотя это не означало, что у меня нет своего собственного взгляда. Я оставила любимое дело по твоему настоянию, я многое бросила из-за необходимости согласия с тобой. Ты всегда был моим супругом и господином. Я даже позволила превратить нашу дочь в посмешище, когда должна была остановить твое самодурство и давление. И как я была рада, что Настя не поддалась твоей термоядерной психологической обработке. После выходки с замужеством я поняла, что моя дочь – моя точная копия. Практически клон, не считая внешности. И я уверена, что она в отличие от своего отца не способна на подлость и тем более на убийство. Я твоя жена перед Богом и людьми и останусь ею до смерти, но сейчас – мое терпение исчерпалось. Я уезжаю в имение моих родителей, потому что не в состоянии говорить с тобой и видеть тебя даже мельком.

– Наталья, не смей!

– Это своей любимой кобыле скажешь «не смей»! А я вернусь, когда буду в состоянии хотя бы взглянуть на моего супруга. – Наталья Филипповна быстрым шагом вышла из комнаты, а Вересковский развел руками в бессилии.

– Совсем бабы от рук отбились! Но Наталья! Я не узнаю ее просто.

Анастасия, не чувствуя ног, вошла в свою комнату и на полдороги вспомнила, какие оставляла для Олеси указания. Девушка заглянула в спальню мужа и поняла, что все выполнено безукоризненно. Все ее вещи были распределены по его комнате. Ася вошла и, не включая свет, присела на кровать на половине Алекса, а спустя минуту свернулась на ней калачиком, обнимая его подушку.

– Мадам! – шепотом позвал голос Паскаля.

– Да, Паскаль, я не сплю

– Хотите кушать, мадам?

– Я не хочу, но желудок протестует. В нем лишь утренний кофе и круассан с шоколадом.

– Вы должны поесть.

– Принеси, только что-нибудь вкусненькое, а то меня еще и подташнивает.

– Конечно. Это от голода. И давайте мадам, я сделаю вам чаю.

– Хорошо, Паскаль.

Когда она проснулась утром, на тумбочке так и стоял нетронутый поднос и Ася, не мешкая, уселась на кровати, чтобы съесть холодный ужин. Видимо она провалилась вчера в сон, как только Паскаль вышел из комнаты. На удивление остывшая еда была очень вкусной.

– Мадам, что же вы! Я приготовил все свежее и горячее, вот пришел забрать поднос! – стал возмущаться повар, появившийся в дверях как по мановению волшебной палочки.

– А ты неси и свежее, и горячее. Я еще не наелась, – ответила повеселевшая Ася. – Неизвестно, когда мне сегодня придется еще покушать.

– А… ну, вот, совсем хороший разговор! – обрадовался мастер-шеф.

Едва Паскаль скрылся за дверью, зазвонил мобильный. Это была Болотова.

– Анастасия Григорьевна!

– Да, Жанна! Давайте только без Григорьевны.

– Мне так проще. Нет неловкости.

– Ладно, как скажете.

– У меня не очень хорошие новости. Селезнев уехал спозаранку и будет только к вечеру, и мне не понравилось, как со мной говорили. Такое впечатление, что он не хочет нас принять.

– Как чувствовала, что что-то пойдет не так. Я сама ему буду дозваниваться, Жанна. Тем более, что и пленки на руках пока нет. А увидеть Федора получится?

– Да. С этим все в порядке, но вам не разрешили присутствовать на встрече.

– Вот черт! Все упирается в Селезнева – это он. И отец, скорее всего, свою руку.

– Давайте будем на связи, держите телефон при себе.

– Хорошо. Я поеду в редакцию. Там конь не валялся. Можете там меня найти, адрес я пришлю в СМС.

– Договорились!

Ася позавтракала второй раз, и настроение улучшилось еще немного, несмотря на нежелание проблем растворяться. Она прошлась по спальне, как бы размышляя, и приняв решение, собрала необходимые вещи в свой дорожный чемодан.

– Мадам! – на пороге нарисовался неугомонный Паскаль, вертевшийся возле нее, будто нянька.

– Жак.

– Мадам, вы разве собирались уезжать?

– Нет, Паскаль, не собиралась. Просто в свете происходящих событий мне нечего делать в этом доме. Наш развод с Александром Викторовичем дело времени. Он скоро вернется из больницы, и я не хочу, чтобы мой муж застал меня здесь. Не стоит ему мешать.

– Но мадам, как же…

– Как-то так, Паскаль, как-то так. Если меня будут искать – я в гостинице «Ореанда». Там и до работы ближе. Немного позже я вернусь за остальными вещами, а пока возьму лишь необходимое.