Нависает надо мной. Не спеша входит, прижимая к матрасу. Размеренно двигается. Будоражат эти ощущения. Ловит губы и задаёт темп. Он всегда нежный и внимательный. Но сегодня что-то не так. Ладони обнимают за спину, и я чувствую его дрожь кончиками пальцев. Он со мной, но где-то далеко. Молчит. Словно хочет насладиться последним моментом и не хочет разрушать его словами. Прижимаю крепче к себе. Отгоняю мысли. Я всё придумала. Он сейчас со мной. Никто не разрушит это. Мы справимся. Рвано дышит мне в губы, ускоряясь. Тело сводит в сладкой судороге. Прогибаюсь в пояснице, навстречу Джадду. Последние движения и выходит из меня. Шумно выдыхает.

— Джадд? — Шепчу. — Всё в порядке?

Касается губ, но не целует. Чувствую невероятную холодность. И страх бежит по капиллярам, окутывая паутиной всё тело. Тяжело дышит, словно решается к чему-то. Отрывается от меня и отводит глаза в сторону и скатывается с меня.

— Одевайся, — холодно произносит.

— Зачем? — ухмыляюсь, подразумевая, что это шутка.

— Потому что, скоро придут родители, не стоит им видеть тебя голой, — продолжаю лежать, не реагируя на его просьбу.

— Джадд? Что случилось?

— Просто оденься. Потом.

Молча встаю, натягиваю трусики и лифчик. Надеваю рубашку. Поднимаю джинсы с пола и, отвернувшись, натягиваю. Выпрямляюсь, застёгивая ширинку.

Поднимаю голову и понимаю, что стою перед той самой стеной с фотографиями. Джадд молчит, и я механически пробегаюсь по ним глазами. Пока не цепляюсь взглядом за одну фотографию. Тело бросает в дрожь. Забываю, что надо дышать, пока всматриваюсь в лица. Стоят рядом. Руки сложены на груди, словно они два супергероя, что спасли мир. Понимаю, что знакомы. Давно.

Дотрагиваюсь указательным пальцем до фотографии и разворачиваюсь к Джадду. Лежит в кровати, заложив руки за голову. Каменное лицо не выражает ни одной эмоции.

— Откуда ты его знаешь? — спрашиваю дрожащим голосом.

— Пришло время ответить на последний вопрос. Тридцать шестой, если мне не изменяет память.

Подавляя рвотный рефлекс, шумно сглатываю. Я точно не говорила про то, сколько вопросов. Может он считал? Но говорит так, будто знает это давно.

— Итак, последний вопрос — поделится личной проблемой, и спросить партнёра, как он бы справился с ней. Затем спросить, что он думает о ваших чувствах по поводу этой проблемы. — Ухмыляется, продолжая прожигать взглядом. Нёбо дерёт от плохого предчувствия. Он знает вопрос. Значит, знает и тему. Мерзкие догадки накрывают, сдавливая горло. Разворачиваюсь к фотографии и снова рассматриваю. Рядом с Джаддом — Роберт. Еще живой. Парень, с которым я встречалась. Тот самый, что не пустил меня в горящий дом спасти Адри. Они знакомы. Чёрт. И они не просто знакомы. Раз его фотография висит на стене среди других.

— Откуда ты знаешь Роберта? — Оборачиваюсь. Джадд все также лежит на кровати, закинув руки за голову. Там, где пару минут назад было уютно и тепло, стало мрачно и сыро. Словно Джадда подменили в одну секунду.

— Помнишь, я рассказывал, что у меня был друг, с которым мы резали руки в знак дружбы, — киваю, уже догадываясь, что он скажет дальше. — Это был Роберт. — Внутри всё рушится, мозг начинает выстраивать цепочки и ни одна из них не ведёт к хорошему исходу. Потому что парень покончил с собой после нашего расставания.

— Вы не могли так сильно дружить в детстве, я знаю, что он из детского дома, — машу головой и смотрю на парня. На лице не дрогнула ни одна мышца. Даёт время понять всё самой. "Ни Джадд никогда не был, ни Алекс никогда не будет", — отбиваются в памяти слова Генри.

— Мы оба из детского дома, — ровно произносит, словно это обыденность. Смотрю на него ошарашенно. Качаю головой из стороны в сторону, не веря. Их отношения с Джессикой, не верю, что она не его родная мать. — Когда ты один, без родителей и без родных, всё происходит по другим законам. Приходилось искать того, кто заменит тебе всех. — Замолкает на пару секунд, сглатывая. — Он был частью меня. Моим другом и братом. Мы делили кусок хлеба и бились до последнего, защищая друг друга. В какой-то момент его усыновили. Это была замечательная семья. Был рад за него, но ужасно ревновал. Он не забывал меня, приходил каждый день, но всё равно он возвращался в семью, где его любили. — Закрывает глаза и продолжает свою исповедь. — Я жутко психовал и переживал. Должен был радоваться за него, а не завидовать. Но не мог. Если бы Джесс не появилась в этот тяжёлый период, я не знаю, чем бы всё закончилось. Я был не подарок, но именно Джессика увидела во мне кого-то особенного. Смогла достучаться до меня. Открыть глаза, что всё равно он мой друг. Мы настолько сблизились с ней, что в какой-то момент она забрала меня к себе. Я бесконечно люблю и благодарен им за то, что она с Генри поверили в меня и усыновили тогда. Подарили семью. Я люблю их, и они заменили мне родных родителей, которых я даже не знаю. Тебе не понять, что значит в четырнадцать лет обрести семью, которой никогда не было. Это было лучшее, после Роберта, что со мной случилось за четырнадцать лет. Всё было прекрасно. — Поднимает на меня глаза, полные злости и непонимания. — До того момента, пока он не влюбился в одну девушку. Она проникла в душу, вывернула все из него, дала надежду. А потом бац поиграла с ним и бросила. — Прикусываю губу. Понимаю, что говорит про меня. — Он любил тебя. С ума сходил. Все уши нам прожужжал. Но боялся знакомить. Чтобы никто тебя не увёл. А ты в какой-то момент плюнула в душу и бросила его. Если бы он хоть что-то рассказывал, я мог хотя бы попытаться его поддержать. Но он все держал в себе. До последнего дня. А потом написал мне письмо, где все рассказал, но я не успел.

— Послушай, Джадд, — перебиваю его. — Мне очень жаль Роберта, но я тебе рассказывала. Помнишь, моя сестра погибла при пожаре. Это он, это Роберт держал меня и не дал её спасти. Лучше бы я сгорела там с ней, чем пережить весь этот ад. Как я могла встречаться с человеком, — срываюсь на крик, — которого ненавижу, потому что, он не дал мне спасти сестру. Да я бы его презирала каждый день после всего, что он сделал. У нас не было прошлого.

— Он спас тебе жизнь, дура! — Садится в кровати и кричит в ответ.

— Он забрал мою сестру!

— А ты забрала моего брата, — приподнимает подбородок вверх, не слушая меня.

— Джадд, он сам это сделал. Я не подталкивала его и не хотела, чтобы что-то такое произошло. Я несколько раз пыталась ему всё объяснить, но он вбил себе в голову, что мы созданы друг для друга.

— Когда я хоронил его, пообещал на могиле, что ты будешь страдать так же, как он. Влюбишься, а тебя бросят. Растопчут чувства. Будешь на стену лезть от этого и узнаешь, каково это. — Это словно мелодрама, где парень спорит на девушку, а потом влюбляется в неё. Понимаю его чувства тогда, но сейчас всё изменилось и должна доказать ему это любой ценой.