Впрочем, не суть. Широта взглядов, способная перетерпеть даже геев в Австралии (но не ближе), была всегда моим предметом гордости как человека, саратовца и электрика.

Но вот с утра она дала сбой. Одно дело, когда ты спишь в комнате с женщиной, пускай и на разных кроватях. В одной тоже хорошо, если вы не пихаетесь и не воруете друг у друга одеяло. Момент, когда одна женщина спит, весело прихрапывая, а еще одна до тебя, сонного, успешно и тихо домогается, уже отдает некой пикантностью, но в целом: пуркуа бы не па?

Только вот когда еще одна при этом подглядывает в дверную щелочку — это уже как-то слишком!

Когда обмякшая гнома шлепнулась мне на грудь медалью «За утреннюю физиологическую устойчивость», я, сдув с лица рыжие волосы, со вздохом пожаловался:

— Не понимаю я этих ваших гаремов.

И, к собственному удивлению, получил внятный и доходчивый ответ, сопровождаемый храпом великой мудрицы, слегка вчера перебравшей, да неразборчивым ворчанием от дверной щелочки.

Итак, в чем причина слегка упорядоченного промискуитета? А в моделях местной жизни и никак иначе. Перед любым человеком стоит с детства выбор: мирный класс или боевой. Выбор этот тяжел и несправедлив, потому как при смене класса все уровни обнуляются, вместе с «привязанными» к ним умениями, приёмами и прочими плюшками. Сменить выбранную раз стезю означает, что ты никогда не достигнешь на новом поприще высот, будешь до старости отставать от тех, кто выбор свой не менял с детства. Конечно, если раздобыть свиток, который покажет, к чему у тебя наивысший коэффициент развития, то ситуация может быть совсем иной, но далеко не все в этом мире могут похвастаться таким богатством. Или удачей, как в случае Тами.

Так зачем же простые смертные выбирают боевые классы, кроме того, что это прибыльно и весело, хоть и смертельно опасно? А потому, что это единственный способ для сына пекаря стать элитным гвардейцем при графском дворе и кушать до старости с серебра. Не так часто таких бойцов посылают в смертельную схватку, а вот кушают они каждый день. Учитывая, как на Фиоле легко просчитать риск, сравнивая уровни — хорошо кушать это мечта.

Но тут есть определенный момент, который заключается в том, что парню или девушке для исполнения своей мечты, нужно выбиться наверх. Сделать это можно только в компании максимум из четырех таких же желающих, так как боевой отряд Гильдии Авантюристов состоит из пяти разумных и не более. Почему же авантюристом? А потому, что постоянно нужно менять свою дислокацию в поисках идеальных монстров под свой уровень и состав отряда. Для развития и поднятия уровня. Таким образом закладывалась определенная культура, где жизнь молодого чебурека делилась на приключения и их закономерный финал в виде светлого будущего, либо темного деревянного ящика.

Тут также идёт разделение между рвущимися к вершинам, и теми, кому приходится оставить мечту по причине утери членов компании. Сработанному отряду, путешествующему по континенту, сложно найти нового бойца и переучиться работать на новый лад. Проблемы, связанные с культурой, языком, классами, навыками… в общем, много их. Из-за подобного размежевания, отряд настоящих авантюристов мало чем отличается от странствующей семьи, спаянной крепкими узами, причем это считается не просто нормальным, а очень даже хорошим знаком светлого будущего.

— Шо? — сделал заявку на недопонимание и уточнение я.

— Мы, девушки, не любим посещать бордели, — сделала открытие века вновь севшая мне на живот гномка, — А еще мы влюбляемся. Вот представь себе, что ты не можешь лечить, а Матильда сейчас выйдет из дому и влюбится в булочника. Всё, конец истории, она с булочником счастливы, а мы на окраине жизни, так как без исцеления мало что сможем. Грустно мучаемся с полгода, а потом расходимся… ну или идём служить стражниками к одной и тому же шишке. Отношения в отряде помогают избежать подобного печального конца! Потому так мало серебряных и золотых рангов в Гильдиях!

У меня оставались вопросы, но кое-кто уже прекратил печалиться, от чего интересы гномки получили иной вектор, от чего могли бы получить даже и развитие, но в этот момент легкую девушку сдуло с меня метким броском подушки от разгневанной в лучших чувствах проснувшейся Саяки, которая тут же полезла брать новую высоту. Заметив, что внимание в дверной щелочке стало еще более интенсивным, я лишь обреченно вздохнул, сдаваясь на милость тяжело дышащей мудрицы.

С другой стороны, можно понять местную задумку — за «аистом» высокого уровня тут нужно бежать годами упорного труда, причем мимо «синичек» булочников, вкусно пахнущих спокойным настоящим. Правда, как они впятером-то уживаются? А если на одну девушку четыре парня? Нет, тут спасут бордели. А если один парень на четыре девушки? Тут вон, трех за глаза, у жрицы от тяжелого дыхания аж глаз в дверной щели запотел!

Ну, что можно сказать? Потом секс был и у Матильды Шлиппенхофф, причем не простой, а групповой и церебральный, от всей нашей команды.

— Милая девушка, — зубасто улыбнулся я, отхлебывая утренний чай, — Так жить нельзя. Ты согласна?

Блондинка, не особо понимая, о чем идет речь, но явно надеясь не в ту сторону, сразу же закивала.

— Вот, — удовлетворенно продолжил я, — Тогда давай решать, как сделать так, чтобы из-за твоей пагубной страсти нас не выгнали из города, либо нам не пришлось мочить в сортирах половину местных моряков!

Обсуждение довольно быстро зашло в тупик, но сразу же после этого девушки постановили избавиться от неудобного элемента (меня), от чего и покинули дом втроем, отправившись к портному с обещаниями, что они обязательно вернутся, а может быть, даже с компромиссом.

Обнадеженный я вышел на крыльцо сделать им ручкой и удержаться от того, что порядочные люди на крыльце не делают, но был несколько смущен видом нашего арендодателя, сидящего около своей хаты напротив. Дед Маул выглядел неважно. Охая и постанывая, он совершал некие телодвижения, пытаясь то ли встать со ступенек, то ли сесть поудобнее.