Я схватил чемодан, выскочил из такси и рванул по тротуару на вокзал. Купил билет и помчался по платформе к уже поданному поезду.

Четыре минуты спустя я сидел в одиночестве в грязном вагоне третьего класса, наблюдая, как огни Неаполя исчезают вдалеке.

Я возвращаюсь в Рим!

Большие голубые глаза Джины широко раскрылись, когда она увидела меня в дверном проеме.

– Боже, Эд!

– Привет.

Я закрыл дверь, подошел и сел на край стола. Какое облегчение – вернуться в родные стены. Я ощущал себя защищенным в этом аккуратном, отлично организованном офисе.

Шесть кошмарных часов я провел у себя на квартире, обливаясь потом. Переживать наедине с собой смерть Хелен оказалось тяжело.

– Что-то случилось? – отрывисто спросила Джина.

Как бы мне хотелось рассказать ей, насколько все плохо!

– Да нет, ничего не случилось, – ответил я. – Не смог найти гостиницу в Венеции. Позвонил в турагентство, там сказали, ни малейшего шанса вписаться куда-нибудь на короткий срок, поэтому я решил махнуть на Венецию рукой. А потом подумал, что смогу немного поработать над своим романом. И так воодушевился собственной мудростью, что проработал без остановки до трех ночи.

– Но предполагается, что ты уже в отпуске, – сказала Джина. В ее глазах читались тревога и недоумение, подсказавшие мне, что она сомневается, правду ли я говорю. – Если ты не едешь в Венецию, куда же тогда?

– Не дави на меня, – попросил я. Оказалось, мне трудно сейчас зубоскалить, и я понял, что, похоже, совершил ошибку, увидевшись с Джиной сразу после смерти Хелен. Я уже упоминал, что Джина в некоторой степени способна считывать мои мысли. Она всматривалась в меня так, словно подозревала, что случилось что-то ужасное. – Я подумал, может, взять машину и отправиться в Монте-Карло. У тебя ведь где-то лежит мой паспорт, верно? Я не смог найти его у себя дома.

В этот момент открылась дверь, и появился Максвелл. Он остановился в дверном проеме и вопросительно уставился на меня. В его взгляде угадывалась неприязнь.

– Э… привет, – произнес он, затем шагнул в кабинет и закрыл за собой дверь. – Ты что, никак не можешь покинуть это место или тебе кажется, что я не в состоянии справиться с работой?

Я был не в настроении с ним объясняться.

– Тебя бы не было здесь, если бы мне казалось, что ты не в состоянии справиться с работой, – ответил я резко. – Я заехал сюда за своим паспортом. Пытался найти жилье в Венеции, но все гостиницы забиты под завязку.

Он немного успокоился, но я понимал, что ему неприятно видеть меня здесь.

– Неужели тебе не хватило времени, чтобы выяснить это раньше? Надо быть более собранным. Чем же ты занимался вчера целый день, скажи ради бога?

– Работал над романом, – ответил я, закуривая сигарету и улыбаясь ему.

Его лицо окаменело.

– Только не говори, что ты пишешь роман.

– Еще как пишу. Считается, что каждый газетчик способен выдать отличную книгу. Я лично надеюсь заработать целое состояние. И тебе стоит попытаться – я конкуренции не боюсь.

– У меня есть на что потратить свободное время, – бросил он. – Ладно, мне пора за работу. Ты уже забрал свой паспорт?

– Что означает: хватит путаться у меня под ногами и не пошел бы ты уже отсюда, – с улыбкой произнес я.

– Мне нужно продиктовать несколько писем.

Джина отошла к шкафам с папками и вернулась с моим паспортом.

– Я буду готов к работе через пять минут, мисс Валетти, – сказал Максвелл, направляясь к себе в кабинет. – Пока, Эд.

– Пока.

Когда он вошел в смежный кабинет и закрыл за собой дверь, мы с Джиной переглянулись. Я подмигнул ей.

– Я буду там совсем один. Позвоню тебе, когда найду гостиницу.

– Хорошо, Эд.

– Я еду не больше чем на пару дней. Утром в четверг уже вернусь домой. Если что-нибудь случится, ты знаешь, где меня найти.

Она пристально посмотрела на меня:

– Но ты же в отпуске. Не случится ничего такого, с чем не справится мистер Максвелл.

Я вымученно улыбнулся:

– Знаю, но все равно, если вдруг понадоблюсь – я у себя дома. Ладно, до скорого.

Оставив ее, с недоумением глядевшую мне вслед, я направился к машине.

Я сам не знал, разумно ли делать Джине подобные намеки, но понимал, что рано или поздно новость о смерти Хелен станет общим достоянием. Полиция, как только установит ее личность, обязательно свяжется с нашей редакцией, а я очень хотел участвовать в расследовании с самого начала.

Я вернулся домой.

Настроения работать над романом не было. Смерть Хелен словно заволакивала мой разум пеленой. Чем больше я думал о ней, тем отчетливее сознавал, какого дурака свалял. Я купился на физическую привлекательность Хелен. А теперь понимал, что она мне даже не нравилась. Ее смерть, не считая тревоги из-за возможных последствий для моей жизни, никак меня не тронула. Еще я осознал, что не нужно мне было оттуда сбегать. Надо было набраться смелости, позвонить в полицию и рассказать правду. Я понимал, что буду как на иголках, пока не закончится следствие, пока не объявят о несчастном случае.