– Дочка, можно? – слышится голос папы и я выныриваю из своего укрытия.

– Входи. – Разрешаю ему и страиваюсь на подушках. – Мама еще что-то попросила передать? Или ты по собственной воле?

– Аллегра, милая, я понимаю тебя, – он присаживается на край постели, – тебя достали эти ограничения. Но прошу тебя, потерпи немного и не принимай в штыки то, что говорит мама. Скажи, тебе нужно больше денег? Давай я прибавлю тебе на карманные расходы.

– Дело не в деньгах, пап. Дело в том, что я… устала с ней бороться и выгрызать себе то, что у других считается нормой.

– А ты не борись, – он накрывает своей ладонью мою, – просто будь умнее, уступай маме. Или хотя бы делай вид, что собираешься это сделать. Она очень переживает за тебя, поверь. Просто не знает, как еще это до тебя донести.

– Папа, ты говоришь о терпении, – в моем голосе прорезается грусть, – а сколько терпеть, не подскажешь?

– Ну… прогнозы не плохие…

– Нет, это не тот ответ, который я хочу услышать. Мне нужны четкие сроки.

– Алли, я же не врач.

– В том-то и дело, дорогой папуля, что даже врачи разводят руками и уповают на мой организм. – Поворачиваю голову к окну и не свожу взгляда с вечернего неба. – Окей, я потерплю. Снова позволю заточить меня в рамки, как в прошлом году. Как и в позапрошлом году. Но вы же делаете это в большей степени, чтобы успокоить свою совесть. Чтобы в случае чего, вы могли бы с уверенностью сказать, что вы сделали все возможное.

– Это слишком жестоко, не находишь?

– Нет, не нахожу. – Снова перевожу взгляд на отца. – Пап, скажи, а что ты помнишь о прошлогоднем лете?

– Ты была в больнице, – меняется он в лице, потому что прекрасно понимает, куда я клоню.

– А прошлое? Оно чем-то отличилось от предыдущего? – Криво усмехаюсь. – Ах, да, в нем было что-то другое. Наверное, количество посещений больницы поменялось да названия капельниц. Если ты еще не понял, я до панических атак боюсь, что мне кроме этого больше нечего будет вспомнить. По крайней мере, вы как будто стремитесь сделать так, отбирая у меня то, что есть у других ребят. Я никуда не выезжаю, у меня всего одна подруга, машину выбила с боем и то, благодаря тому, что врач сам советовал уменьшить нагрузку и меньше ходить. Я ничего не посещаю, кроме колледжа, у меня под запретом любые вечеринки, а теперь в эту категорию попала и работа. И не говори, что вы понимаете меня. Потому что если бы это было так, вы бы не усложняли мою и так нелегкую жизнь. А теперь, пап, прости, но я хочу отдохнуть. И передай маме, что ей вовсе не обязательно подслушивать под дверью.

На что отец лишь коротко кивает и уходит прочь из комнаты.

Жестко? Возможно. Но иногда мне так хочется встряхнуть их, чтобы они очнулись и поняли, что планета не остановилась на месте. И что мир не рухнул из-за диагноза. Почему… почему же нельзя просто жить дальше и брать от этой жизни по максимуму? И этот вопрос так и остается без ответа.

Я знаю, что еще около часа родители бодрствуют. Поэтому просто втыкаю в телефон и бесцельно просматриваю новости в Инстаграм. Не знаю, почему я его до сих пор не удалила? Зачем он мне сейчас? Раньше вела его, как все. Фотки постила, цитатки всякие писала и совершенно не сравнила свой аккаунт с другими. А сейчас, когда листаю ленту новостей, чувствую толику зависти и обреченности. Я словно какой-то садомазохист наблюдаю за жизнями чужих мне людей и не понимаю, отчего же у них все есть, а у меня большинство обычных вещей попросту исчезло. Нет, спасибо, конечно и за родителей, и за крышу над головой, и за полный холодильник каждый день. У многих и этого нет, так что я должна быть счастлива. Но и у этого счастья какой-то странный привкус неполноценности. Я как тот пазл, у которого потерялась деталька. Да, ее можно вырезать из другого материала, но подойдет ли она? И будет ли с ней картина выглядеть полной? Не знаете? Вот и я не знаю.

Вообщем, когда весь дом погружается в блаженную тишину, настроение у меня так себе для вечеринки. Но наперекор самой себе все же заставляю свою задницу подняться с постели и облачиться в заранее подготовленный наряд, состоящий из джинсов и легкой полосатой блузы, которая благодаря своему ассиметричному вырезу скрывала от посторонних взглядов мой шрам на груди. Легкий мейк, кеды и распущенные волосы – вот и весь образ.

– Мда, старовата я уже для такого, – едва слышно произношу у открытого окна. Но все же делаю первый шаг за пределы комнаты и даже немного кривлюсь от хруста в колене. Да по мне постелька с грелкой плачет, а не вот эти ночные рандеву. Цепляюсь за крупную ветвь и перебираюсь на ствол дерева, а по нему скольжу вниз к земле. Выводить тачку из гаража слишком шумная затея, поэтому приходится топать пешком. Но и это недолго, потому что мимо проносится сначала одна машина набитая студентами, а вторую я торможу сама. К счастью, она набита девчонками в очень вызывающих нарядах. Настолько, что по сравнению с ними, я вылитая монашка.

– Вы в «Дельту Каппа»? – подхожу ближе и, девочки в ответ довольно гудят. – Подбросите?

– Залезай, малышка, – мигом отзывается уже порядком поднабравшаяся «подруга» и двигается в сторону. – Я – Зои. Впереди Рори и Стелла, а рядом со мной рядом Мэг.

– Очень приятно, – киваю всем, когда оказываюсь внутри машины и хлопаю дверью. – Готовы повеселиться?

– Да мы уже веселимся, – пьяно отвечает Рори с переднего сиденья и протягивает мне бутылку с янтарной жидкостью. – Присоединяйся.

– Да нет, спасибо, – передаю бутылку Зои.

– А че так?

– Да я на колесах, – шучу. – Поэтому не мешаю, чтоб не поймать серьезный приход.

– Ооо, девочка, да ты крута, – хихикает Зои и делает глоток. – Так, Стелла, харе там спать за рулем, помчали! А то всех красавчиков разберут еще до нашего приезда.

Хорошо, что в машине темно и никто не видит, как я с облегчением вздыхаю. Шутка про таблетки почти всегда срабатывает и лишь всего один процент людей догадывается уточнить, что именно я пью и для чего. Хорошо, что таких людей я встречаю все реже и реже. Я хоть и не делаю тайну из своего состояния, но и лишний раз просто так не говорю. Это не та тема для разговора, которую можно поднять на тусовках. Да и многие попросту не поймут что это такое.

Спутницы, не смотря на то, что умудрились накачаться еще больше за время поездки, оказались весьма милыми. Даже угрюмая Стелла, которой сегодня не повезло и ей выпало честь быть водилой. И соответственно, она была трезва, как стекло.

– Честное слово, больше в жизни с ними не буду спорить, – она с силой хлопает дверью и нажимает на брелок сигнализации. – И тебе не советую.

– Жульничают? – усмехаюсь, когда мы вместе шагает по газону к дому, который светился огнями и гремел музыкой, которую было слышно еще за квартал до точки прибытия.