— А теперь приступим к самому наказанию, — сообщила она с предвкушением, отложив в сторону линейку, и подошла к розгам, небрежно сваленным на пол.

Отвернулся, стараясь туда не смотреть. Внутри все тревожно сжалось, сердце застучало быстрее. Я постарался расслабиться, зная, что иного выхода нет, и все равно получу все, что причитается. По спине пробежал холодок, когда Лана вновь вернулась ко мне.

— Считай, — резким, приказным тоном.

Затем знакомый, едва слышный свист розги, и яркая вспышка боли, вынудившая негромко вскрикнуть, с силой сжав руки в кулаки.

— Один…

Лана

В какой момент решила прежде, чем пороть розгами, отшлепать его линейкой — сама не знаю. Возможно, когда искала нож в ящике стола. А может, еще, когда втащила его в комнату и с жадностью поцеловала.

Но не прогадала. Этот вихрь из ярости, возмущения, стыда так и фонил от него. И при этом вина никуда не делась… Пожалуй, демон с тем чертежом, то, что я получаю взамен — гораздо дороже. Конечно, Кайлу это знать ни к чему.

Отложив в сторону линейку, отступила в сторону, выбирая прут погибче и покрепче. Надо отдать должное, подобраны они один к одному. Определившись, обернулась к парню. Усмехнулась, рассматривая его порозовевшую задницу. И даже в таком виде он продолжал испытывать нешуточное возмущение. Молча, но уж вкус этой эмоции определила наверняка.

Взмахнув розгой, с характерным свистом опустила ее на выпяченный тыл. Зажмурилась от удовольствия, услышав тихий вскрик. Все-таки, мне этого не хватало последние пару недель.

Полюбовалась на аккуратный алый росчерк, красиво легший на попу Кайла, слегка подрумяненную линейкой. Рассечения кожи я не допущу, а все остальное он заслужил. Сколько часов моей работы потрачено зря! Даже если ты уже полез к моим вещам и был пойман на горячем — неужели нельзя посмотреть, куда свои локти ставишь?

И так сейчас обхожусь с ним практически ласково, чему поспособствовал его жаркий танец и искреннее раскаяние, нарисованное на мордочке. Да и эмоции от него сейчас исходят очень вкусные. Конечно, воспользовалась моментом, прибавила к ним стыд, отправив парня в парк. Сначала хотела просто без изысков взяться за трость. Но пусть уж. Не специально же он, в конце концов.

Особо не жалея, методично наносила жалящие удары, наслаждаясь тихими вскриками Кайла и любуясь вспухшими багровыми полосами на его коже. С удовольствием впитывала эмоции, с легкими отголосками боли и такого сладкого чувства вины…

А голос-то как звенит, отсчитывая удары. И все же, помимо привычной ему ярости и неприятия всего этого, явственно прослеживаются нотки облегчения. Сам себя грызет за случившееся, считает, что получает сейчас заслуженно? Как интересно…

А в памяти все еще свежо неожиданно чувственное и эротичное зрелище танца, заставившее меня желать его так, как еще не желала до этого. Да и сейчас вид поротой задницы заставлял думать совсем не о его проступке.

В голосе Кайла, отсчитывавшего удары, услышала едва заметный всхлип. Неожиданно стало жалко его, хотелось прижать к себе, утешить, стереть слезы, заставив испытывать совершенно иные чувства… И еще немного отхлестать негодного мальчишку, чтоб лучше запомнилось.

Значит, еще парочка ударов, и можно заканчивать. Мне стало легче, злость ушла, на парня больше не сержусь. Наоборот, вновь облизываюсь на своего вкусного мальчика. Да и он, думаю, понял насколько был неправ.

Отложив розгу в сторону, провела ладонью по чуть выступавшим отметинам на его заднице, с восторгом ощущая жар, исходящий от его кожи. Скользнула ладонью выше, по пояснице, спине, ласково наглаживая. Прижалась к нему, практически ложась сверху, чувствуя сквозь тонкую ткань платья тепло поротой части тела. Мой недоэльф немного дрожит, я дарю ему легкий успокаивающий поцелуй в позвоночник.

— Наказание окончено, — прошептала и с неохотой отступила в сторону.

— Лежи, — скомандовала ему, увидев, что он собирается вставать.

Достала мазь от синяков и аккуратно смазала его пострадавшую филейную часть, задерживая на ней ладони чуть дольше, чем нужно. Да и Кайл совсем притих, задышав чаще. Мои поглаживания ему определенно нравились. Закончив с лечением, легко хлопнула Кайла по заднице.

— Можешь подниматься, — разрешила ему, присаживаясь на край стола.

Он тут же попытался быстро вскочить, но скривился от боли в выпоротой части тела. На его лице на несколько мгновений появилось донельзя обиженное выражение, сменившееся ярко выраженной досадой. А затем он виновато, исподлобья, зыркнул на меня и, не торопясь становиться на колени, выдал смущенным голосом:

— Я, правда, не хотел, случайно вышло. Вы простили меня, моя госпожа?

Я же, как завороженная смотрела в его глаза, блестевшие от невольно выступивших во время порки слез. В них помимо привычной бури возмущения и прочих типичных для Кайла чувств виднелось облегчение, и что-то еще неуловимое, что впервые мелькнуло в его взгляде во время сегодняшнего танца, который был посвящен лишь мне. И, демон бы меня побрал, мне это до ужаса нравилось!