– Конечно, не могут. Но девицы с пустыми глазками мне не интересны. Да и другу я бы никогда не стал дорогу перебегать. К тому же, в моей жизни появилась Ада, ты же знаешь.

– Наверное, ты прав. Выздоравливай, дорогой!

В понедельник Георг сам позвонил Михаилу.

– Что нового, дружище? Как отметили день рождения?

– Не совсем удачно, – ответил Михаил, – видимо, потому, что не было тебя. Ты всегда приносишь мне удачу. Даниил приехать не смог, Елена начала капризничать и мы с ней поссорились, у Леры разболелась голова, она уехала довольно рано, а мы со Стасом остались вдвоём и напились, что мне, вообще-то, не свойственно. Теперь голова болит не только у Леры, но и у меня. Она, кстати, сегодня утром уже звонила, спрашивала о твоём самочувствии. Может, передать ей от тебя привет?

– Это исключено.

– А как ты себя чувствуешь?

– Мне уже легче, но я всё равно лежу в постели, прикидываюсь очень слабым, много читаю и жду звонка Ады. У меня предчувствие, что она вот-вот позвонит.

– Конечно, позвонит. Выздоравливай, ни о чём не тревожься. Если захочешь задним числом отпраздновать день моего рождения, скажешь мне об этом, и мы с тобой соберёмся в любое время.

В одиннадцать часов ночи Георг почему-то резко проснулся. Включив ночную лампу, он встал и, ероша волосы, прошёлся по комнате. Вдруг зазвонил телефон, молодой человек схватил трубку, но сквозь шум и гул ничего не было слышно. Наконец раздался знакомый голос.

– Добрый вечер. Вы ещё не спите? – спросила Ада.

Несколько секунд Георг не мог говорить, у него стоял комок в горле.

– Почему вы так долго не звонили? Я не находил себе места, просто не знал, что и думать! У вас всё в порядке? – наконец выпалил он.

– Да, сейчас уже всё в порядке. Дело в том, что мой итальянский друг Пьер был болен – и очень серьёзно. Состояние было пограничное – сердце. Он кинопродюсер, у него бывают большие перегрузки, он себя не бережёт. Я ухаживала за ним, сейчас опасность миновала.

– Ах, вот оно что! У меня тоже было пограничное состояние, если вас это интересует, – Георг почувствовал, что Ада улыбнулась.

– Конечно, меня интересует всё, что касается вас, – голос Ады стал тёплым.

– Я сделаю всё, чтобы прилететь в Италию: брошу все дела, займу деньги, открою визу.

– Не торопитесь. Италию придётся отложить. У меня есть большая проблема, точнее сказать – беда, о которой я никому не рассказываю, кроме самых близких. В обычной жизни я веду себя как ни в чём не бывало – улыбаюсь, общаюсь, но эта беда постоянно со мной. Только надежда на благополучный исход держит меня на плаву. Мне придётся лететь в другую страну, которую я, уж не знаю почему, не люблю. Пьер поможет мне с этой поездкой. Он всегда и во всём мне помогает. Таких отзывчивых и бескорыстных людей редко встретишь. Мы с ним знаем друг друга сто лет!

– Не надо о нём. Расскажите о себе и о своей проблеме. В какую ещё страну вы собрались лететь и зачем?

– Я должна лететь в США, в Нью-Йорк. Мой сын пропал там без вести два года назад. Все это время я искала его, но безрезультатно.

– Не может быть! Как же так? – Георг не находил нужных слов от растерянности.

– Да, к сожалению, это так.

– А что он делал в США, чем занимался?

– Изучал новую для себя страну. Вообще-то, он историк. Я ему говорила по телефону: «Возвращайся! Посмотрел чужие края – и довольно, пора домой». Но он там встретил девушку, влюбился и всё тянул с возвращением.

– И где же эта девушка? Что она говорит?

– Не знаю. Всё это, видимо, было мимолётно. Волонтёры помогают искать его, теперь от них пришла информация, что молодой мужчина, получивший черепно-мозговую травму два года назад в результате несчастного случая или нападения, возможно, мой сын. Он находится в одной из клиник Нью-Йорка, у него амнезия. Мне необходимо срочно туда вылететь. Я уже была там однажды по этому вопросу, но тогда произошла ошибка – это был не мой сын, волонтёры ошиблись.

– Ада, вы найдёте сына! Верьте мне – у меня очень сильная интуиция. Вы только молитесь!

– Вы даёте мне совет молиться? А сами вы молитесь? Ходите в церковь?

– Меня при рождении крестили, но, к сожалению, я давно не был в церкви. Когда была жива моя бабушка, она водила меня туда каждое воскресенье и на праздники, и мне там было хорошо. Я помню и долгие службы, и пение, и перезвон колоколов. После бабушкиной смерти я стал ходить туда довольно редко, вроде, дела меня отвлекают, но это, конечно, отговорки. Вот сейчас я почувствовал, как важно верить! Люди почему-то только в самые тяжёлые моменты вспоминают о Боге, такова неблагодарная человеческая натура.

– Вы правы, Георг. И о родителях неблагодарные дети тоже вспоминают лишь тогда, когда им самим становится крайне тяжело.

– Верно. Я как раз думал написать блудного сына, так, как я вижу эту притчу…

– Видимо, я вас недооценила, оказывается, вы очень взрослый по своей сути и даже мудрый, а мне часто не хватает мудрости.

– Ада, я открою туристическую визу и вылечу в Нью-Йорк, чтобы поддержать вас.

– Что я могу сказать на это? Может, вам не стоит так горячиться?

– Что значит горячиться? У вас беда – и я должен быть рядом! Сейчас я продиктую мобильный телефон моего нью-йоркского друга, его зовут Роберт, через него мы потом и свяжемся.