Я всё равно вечен, хочу я того или нет, или мы не о вечности и не обо мне говорим.

Ты всё равно вечен, сопротивляешься ты тому или нет, или мы не о вечности и тебе говорим.

Желание не быть вечным, сопротивление тому, чтобы быть вечным, это сопротивление тому, чтобы быть, это изъян вечности, или мы не о вечности говорим.

Но я, но ты - есть, и наши желание и сопротивление не приведут нас даже к смерти, о бессмертии же и вовсе умолчу... Изъяны не мешают вечности быть вечной. Ведь мы всё же о вечности говорим.

Желание и сопротивление приведут нас лишь к тому, что мы вечно станем желать смерти, и вечно сопротивляться неизбежному бессмертию, к страданию вечному, и ни к чему больше, ибо мы о вечности говорим.

Итак, мы свободно избираем себе вечное наказание, ведь мы желаем и сопротивляемся свободно, и можем сопротивляться вечно, поскольку мы о вечности и говорим.

Многие полагают, что свобода - данность или дар вообще сомнительный. Какое же это печальное зрелище! Упрекающий Творца в том, что Он придумал для нас столь изысканное наказание, упрекает Его в том, что он придумал, собственно, человека! Упрекающий требует, чтобы вместо человека Творец создал раба или хряка, то есть, чтобы Творец ограничился при Сотворении Мира самим упрекающим. И больше не смел создавать никого.

Многие полагают, что нет более принудительной вещи, чем свобода, но я боюсь, что они путают свободу со свободой хамить. Никто не понуждает тебя быть хряком-хамом, ты сам усматриваешь в хамстве смысл жизни, по своей собственной воле. Ты используешь дарёную свободу по собственному усмотрению, значит, ты очень предусмотрительный хам. Спросишь, а в чём же по-моему этот смысл? Отвечаю словесно: отстань, глупый. При этом я всё же отвечаю на вопрос и молча: я тычу пальцем традиционно в себя. Но если бы у Иисуса не были связаны руки, Он мог бы ткнуть пальцем в кого угодно, хоть и в Пилата. У меня также связаны руки расстоянием, иначе бы я ткнул в тебя.

Теперь самое главное... Будь спокоен, ты не умрёшь.

Если, конечно, ты предусмотрительно же прекратишь измываться над дарёной тебе свободой и бросишь якшаться с Катькой. Не то таки подохнешь, ведь Катька может довести до гибели кого угодно, стерва. И никакие предусмотрительности тебе тогда уже не помогут. Будь готов, будь готов, парень! Учись у меня школе жизни! А то ведь... объелся разок бараниной, колики, затор, общие судороги, и того: выпускной экзамен. А ты и шпаргалок не заготовил.

Не забывай, однако, что не в знаниях дело, когда сдаёшь экзамен, а в нюхе. Во-первых, экзаменатор может по запаху обнаружить твои шпаргалки, даже если ты их и успел накатать. А во-вторых, мудрый человек для успешных ответов на отлично в знаниях вообще не нуждается. На то она и мудрость, чтобы делать выводы на почти пустом месте. Можно ведь и глядя на насморк лишь, установить, что всё течёт. А если ты сначала осмотрел всё кругом, узнал и запомнил, что всё течёт, а после просто объявил о том, что увидел - то какая же это мудрость!

Вот, теперь и сделай выводы сам: дурно это или нет. Я имею в виду всё, что тут понаписано.

Олег. 27 августа Здоймы.

Да, я обещал дорассказать про синьориту Росарию... Собственно, рассказывать-то и нечего. Ну, зашёл я тогда в Мадриде в одно заведение по делу. Гляжу - сидит, вся в чёрном. Глаза масляные. Спрашивает: "Повлиртуем?" Это она так букву "ф" выговаривает. Что же мне - сопротивляться, если она не просто Росария какая-то, а Роза Борисовна Беленькая, нашего консула в Мадриде секретарша и серенький кардинал?

Ты спрашиваешь, ждать ли моего появления в столице в сентябре. Не знаю. Но ждать не следует, в любом случае. А будет ли ещё тот сентябрь, или нет - кто его знает...

Эх, пойду теперь ловить кроликов. Я, понимаешь, настоял, чтобы их больше не было. Шутник-Володичка их и выпусти на волю... А обедать-то нам всё равно нужно, или как?

13. ОТЦУ В ПОЛТАВУ.

Привет, папуля!

Приношу тебе поразительную весть: все жители хутора, то есть, клан Здоймов, либо Абрамовичи, либо Моисеевичи. При этом, конечно, к евреям они никакого отношения не имеют, уж скорее к берберам. Вождь клана, главный бербер - Пылып Абрамович Здойма. А? Двадцать пять лет северного стажа при стальном вожде. Две мировые войны. Он единственный не увечный в своём клане. И вот я думаю: может быть, именно возраст и такая биография тому причиной? То есть, что Пылып Абрамович по существу редко бывал на своём хуторе, а другие - не вылезали из него, ни разу за всю жизнь. Говоря о других Здоймах "а", я имею в виду тот печальный факт, что все они в той или иной степени увечны. Кто без ноги, кто без руки, кто с увечной шеей, и если кто-то без глаза, то сосед его просто-таки исполосован шрамами... Впечатление, что кто-то проехался по хутору бульдозером, не удаляя его население из хат. То же можно сказать о домашней живности хуторян, и даже о растительности. Деревья у затоки таких форм, словно их ещё во чреве матушки-земли изнасиловали: перетянули это беременное чрево обручами, дабы придать её здешним чадам балаганный вид. Говорят, всё дело в местной воде. Не знаю...

По мне, уж если искать объяснений, то менее фантастических. К примеру, известно, что рост есть преодоление силы тяжести. Он - встречное ей, напрямую, движение живого. Значит, если формы растительности непрямы, извилисты, то у неё нет сил для прямого преодоления в лоб встречной мощи, и она лавирует. Как корабли против слишком сильного ветра. И, значит, в этих местах сила тяжести сгущена больше, чем в других, она тут мощнее по каким-то там причинам... Вот, и такое объяснение будет наверняка ближе к реальности, чем кожевенный заводишко.