— Алло, — ответил я на сиротливый звук вызова на моем коммуникаторе.

— Братишка, ты куда запропастился? Уехал, ик, не попрощавшись, что ли? — долетел до меня прямодушно-пьяный голос Миро. — И куда, спрашивается, подевалась наша с тобой героиня? Или?.. Ой, я чего-то не подумал. Может вы с ней?..

— Не продолжай, — взмолился я.

— Как скажешь. Так что, ты?..

— Скоро буду. Кто-то же должен помочь там убраться.

§ 13

Если бы я курил, то сейчас с наслаждением закурил бы сигарету. А так — просто молча шел по темному переулку, бессмысленно постукивая тростью по асфальту. Вряд ли есть смысл описывать, что за мысли витали в моей голове. Они продолжали течь до тех пор, пока я не услышал прямо над головой резкое противное жужжание, какое обычно издают дроны. Подняв взгляд, я прищурился, пытаясь понять, что за тень мелькает надо мной в темноте. В этот момент меня заслепил прожектор, установленный на корпусе дрона, направленный прямо мне в глаза. В задней части переулка, со стороны автобусной остановки, засветились автомобильные фары и послышался звук полицейской сирены.

— Это Сиднейское полицейское управление! Оставайтесь на месте! — услышал я голос из динамиков дрона.

Я готов был поклясться, что не двинулся. Но дрон все равно превентивно запустил мне заряд из электрошокера в живот. Я ощутил, как волна боли прокатывается по всему моему телу — и секунду спустя уже лежал на асфальте. Со звоном в ушах и качающейся картинкой перед глазами я наблюдал, как дрон продолжает кружить надо мной, словно стервятник, а сзади, со стороны автобусной остановки, звучит рев двигателей, приближается свет фар и мигающие блики полицейской мигалки.

Я едва успел отползти с дороги, прежде чем полицейские авто с ревущими сиренами пронеслись мимо в сторону «Доброй Надежды»: первый, второй, третий… Лишь четвертая или пятая по счету машина наконец затормозила. Все четыре дверцы тут же открылись, перекрыв весь переулок, и в лицо мне ударили лучи фонариков.

— SPD! Руки вверх! Так, чтобы я их видел! — заорали на меня оттуда

С трудом заставив себя подняться и опереться о стену, я послушно поднял руки.

— Я безоружен, офицер. Я ничего не сделал.

— Заткнись! Повернись лицом к стене! Лицом к стене! — кричали на меня.

Я понимал, что любое мое неверное движение могло сейчас повлечь за собой пулю. Поэтому двигался нарочито плавно.

— Спокойно, — прошептал я максимально миролюбиво. — Не нервничайте, ребята. Я правила знаю.

Но мои слова не возымели должного действия, и я получил в спину электрошоковый дротик. Второй удар током всего за пару минут оказался еще более болезненным, чем первый. Не сдержав болезненного стона, я снова повалился на асфальт, чувствуя запах гари от волос у себя на голове. Кровь в висках неслась так быстро и прерывисто, что мне казалось, будто в любую минуту может произойти кровоизлияние в мозг.

Пока я валялся почти без сознания, мои руки грубо выкрутили за спину и защелкнули на них наручники. Затем последовал укол в районе ягодицы, с которым в меня впрыснули «сыворотку пай-мальчика», и быстродействующие транквилизатор привели мое сердцебиение и нервную систему в состояние запредельного покоя. Лишь тогда мое почти уже бездыханное тело поволокли куда-то и затолкали в кузов полицейского автомобиля, предназначенного для перевозки арестантов. У меня уже не было ни физических сил, ни силы воли на то, чтобы заявлять о своих правах и что-то требовать. Оказавшись в кузове, я бессильно распластался по холодному металлическому полу.

Автозак сразу же поехал, но вскоре надолго остановился. Я нашел в себе немного сил, чтобы подняться и подлезть вдоль стены к крохотному окошку под потолком, закрытому решеткой. За окном я увидел «Добрую Надежду», которую не сразу узнал — у здания было множество полицейских автомобилей, чьи пестрые мигалки превращали тихую ночь в подобие дискотеки. Я насчитал по меньшей мере восемь легковых авто и два бронированных грузовика, на каких обычно доставляли группы захвата. Кроме «моего» автозака, тут стояли еще два, повернутые гостеприимно распахнутыми дверьми кузова к дверям бара.

Около здания копошилось полным-полно патрульных, «крысоловов» из Миграционного комиссариата, а также крепких ребят в хорошо знакомой мне полевой экипировке Сил быстрого реагирования, в бронежилетах и масках. Присутствовали и трое в гражданском, руководящих процессом. Они стояли как раз близко к моему автозаку, так что мне было легко рассмотреть их лица. В одном я узнал сержанта-детектива Моралеза, следователя по «моему» делу. Во втором, по характерному брюшку, обрюзгшей харе и лысине, легко угадывался капитан-детектив Паттерсон. Третьим был помощник прокурора Бэнкс.