Локи, не сводя обманчиво-смеющегося взгляда со Славомира, небрежно поманил меня к себе рукой.

— Что он говорит? — прошептал он мне на ухо.

— Говорит, что люди и машина есть, но они снаружи.

— Скажи ему, что, если он попытается надуть нас, я лично выпотрошу его своим китайским офицерским мечом. Так ему и скажи.

Недовольно нахмурившись, однако оценив упрямство в глазах Локи, я вновь повернулся к Славомиру и, посмотрев ему прямо в глаза, бесстрастно передал дурацкую угрозу:

— Командир Чхон обещает, что, если ты обманешь нас, то он лично убьет тебя. Своим китайским офицерским мечом.

Ренегат выглядел тертым калачом, и угрозы мог не испугаться, а даже оскорбиться. Но, оценив серьезность и хладнокровие устремленных на него взглядов, кажется, поостерегся.

— Я свое слово держу! — ответил он раздраженно, опасливо покосившись на руку Локи, которая, как он был теперь уверен, сжимает рукоять того самого меча. — Пойдем уже!

Когда мы поднялись и начали собираться, к нам подскочила за расчетом официантка, однако Локи отослал ее прочь грубым и высокомерным движением руки. Нахмурившись, я глядел, как испуганная девчонка спешит к барной стойке и, показывая на нас пальцем, возмущенно шепчет что-то на ухо дородной, сурово выглядящей тетке средних лет в фартуке, которая, похоже, была здесь заведующей. Выслушав жалобу, тетка выматерилась, отмахнулась от официантки, и, решительно уперев руки в жирные бока, направилась в нашу сторону.

— Вы не расплатились! — подойдя, гаркнула она по-болгарски, хмуро сдвинув брови и красноречиво покосившись через плечо, где скучали, прислонившись к стенке, двое здешних вышибал.

Остановив на ней пристальный взгляд, Локи обозленно и сбивчиво пробормотал что-то по-китайски.

— Чего он там лопочет? По-человечески говорить не может? — хмуро глядя на нас, переспросила кабатчица, которую, если мне не изменяет память, звали Маней.

— Командир Чхон сказал, что вы, неблагодарные скоты, должны целовать нам пятки за то, что мы защищаем вас, рискуя жизнями, — не моргнув глазом, с серьезным, как смерть, выражением лица объяснил я, не поняв, конечно, ни слова из китайской речи, однако давно усвоив излюбленные фокусы и самодурства Локи. — А еще он сказал, что вам, деревенщине, пора уже изучить язык цивилизованных людей, потому что цивилизация скоро придет к вам, хотите вы того или нет.

Какое-то время на лице Мани держались возмущение и упрямство. Казалось, в какой-то момент она почти готова была уже кликнуть вышибал. Однако что-то ее остановило. Может быть, выражение наших лиц и количество нашего оружия. А может, звуки китайской речи, напомнившей ей, что в регионе появились новые хозяева, которые, вполне возможно, останутся тут надолго.

— Ладно, ладно, — потупила глаза, сдалась тетка, жалобно покосившись на бокалы из-под неоплаченного пива, и нехотя буркнула: — Это было угощение от заведения.

«Чтоб вы подавались», — красноречиво говорило выражение её лица.

§ 52

С того самого дня, как мы отправились в Европу, в нас, по вполне понятным причинам, не осталось никаких достижений нанотехнологий. Но каждый теперь носил на правом глазу китайский сетчаточник, прочную модель, рассчитанную на многодневное активное ношение. Устройство, предназначенное в основном для бойцов Народно-Освободительной Армии, а также спортсменов, способно было, если верить инструкции, выдержать погружение под воду, высокую температуру и пылевые бури. Самое же ценное свойство сетчаточника для тех, кто намеревался использовать его на пустошах — большая продолжительность работы без подзарядки. Мне пока не выпала возможность сполна протестировать устройство на прочность, но вот декларируемая долговечность его заряда худо-бедно себя оправдывала. В конце концов, удачей стоило считать то, что китайское барахло вообще до сих пор работает.

Во время наших скитаний нам редко доводилось попадать в места с проводным Интернетом, и в местах этих доступ к Сети зачастую был ограниченным и невероятно платным. Принимать же данные со спутников, по легко объяснимым причинам, нам категорически воспрещалось. И все же, по долгу службы, мы были в курсе последних новостей. Закачивали архив за последние несколько суток, как только нам удавалось безопасно подключиться ко Всемирной паутине, а затем сразу же просматривали на сетчаточниках. Молча, не комментируя и не обсуждая.

Эпохальные события марта-мая 2090-го года проносились у меня перед глазами в виде вечерних выпусков новостей информационной службы ABC. Проносились иногда с опозданием в несколько суток, которые в современном мире равнялись целой вечности. И все же, с поправкой на отставание, я наблюдал за тем, как мир катится в тартарары, практически в прямом эфире — почти так же, как десятки миллионов жителей Содружества, на чьи головы вдруг навалилась ужасающая реальность, которую они столь долго и упорно пытались отрицать. Теперь их ждал шок и трепет, переосмысление картины мира.

Потрясение ждало тех, кто уютно осел в «зеленых зонах», и тех, кто терпел лишения в «желтых». Потрясение ждало простых работяг и офисный планктон, бизнесменов и чиновников, учителей и врачей. Оно ждало даже многоумных профессоров, политологов и экспертов, которые годами озвучивали высокомерным менторским тоном прописные, по их мнению, истины — истины, которые теперь не стоили и выеденного яйца. Потрясение ждало миротворцев, этих игрушечных солдатиков, которые уже не помнили, как назывались подобные им силы до того, как переименоваться сначала в «спасателей», а затем и в «миротворцев», и свято верили в то, что переименовываться назад никогда не придется. Потрясение ждало всех, за исключением совсем небольшого количества людей, которые были давно готовы к происходящему. Я надеялся, что таких людей найдется все-таки не настолько мало, как это сейчас кажется. Потому что в противном случае наши дела выглядят довольно хреново.