— Я поручилась за тебя, — сообщила мне врач. — Надеюсь, что мне не придется об этом пожалеть.

— Я не доставлю никаких проблем, обещаю, — заверил я. — На каком это языке вы говорили?

— На венгерском. Мы находимся на территории бывшей Венгрии, в сельской местности. Здесь мало кто говорит по-английски. Следовало учесть это, прежде чем отправляться в эти края.

Вспомнив обстоятельства своего отъезда из Олтеницы, я лишь горестно усмехнулся. Знала бы она, как мало у меня было возможностей что-либо «учесть». Но я не спешил раскрывать свои карты. Альянс считал эту территорию своей. Неизвестно, как относились к этому вопросу местные. Так или иначе, статус человека, разыскиваемого Альянсом, вряд ли добавит мне привлекательности в их глазах.

Промолчав некоторое время, идущая рядом женщина произнесла неожиданно теплым тоном, который сразу сбросил с ее мысленного портрета лишних лет десять-пятнадцать:

— Прости меня за не слишком теплый прием. Проведя много времени на пустошах, легко забыть о правилах хорошего тона, — она вздохнула. — В этой суровой местности принято вести себя настороженно по отношению к чужакам, и эти манеры быстро перенимаешь. Но ты не суди местных жителей из-за того, что они так тебя встретили. Они — очень честные и искренние люди. Они готовы защищать себя и свой дом, но никогда не нападают первыми.

— Да нет, все в порядке! — заверил я, рассмеявшись и ощутил, как напряжение окончательно спадает. — Мне бы и в голову не пришло их винить! Представляю себе это зрелище: сумасшедший парень в диковинной куртке из сиднейского магазина, который не понимает человеческого языка, неожиданно выпрыгивает из кузова и начинает что-то тараторить. Да у них ангельское терпение, если они меня не пристрелили!

Врач слегка рассмеялась вместе со мной, и я почувствовал к ней искреннюю симпатию.

Тем временем, следуя за двумя провожатыми, мы обошли здание магазина при заправке. Там оказался припаркован старый микроавтобус, рассчитанный пассажиров на десять-двенадцать. Краска на кузове автомобиля основательно облупилась от времени, а крылья были забрызганы грязью, но я все-таки различил на боку эмблему, принадлежащую, кажется, какой-то туристической фирме.

После тех счастливых времен, когда машина возила на экскурсии туристов, какой-то умелец провел добротный тюнинг, чтобы адаптировать ее к нуждам современности. Перед кабиной ощетинился металлом угрожающего вида «кенгурятник». Бока были дополнительно обшиты листами металла зеленой армейской расцветки. На крыше высилась спутниковая антенна. Окна были зарешечены толстыми металлическими прутьями, а стекла — тонированы на сто процентов. Если бы не открытые двери, невозможно было бы различить, что происходит в салоне.

Туземцев, встречавших конвой, оказалось больше, чем мне вначале показалось — шестеро. Из водительского сиденья выглядывала рука с сигаретой. Передний ряд в пассажирском салоне был занят двумя людьми — видимо, теми самыми, что тащили сюда ящик. Последний ряд сидений был демонтирован, чтобы расширить багажное отделение. На их месте стоял сам ящик. На ящике сидел в позе киногероя, опершись на охотничью винтовку с оптическим прицелом, худощавый персонаж с соломинкой в зубах и в широкополой ветрозащитной шляпе. На меня сразу же устремился его пристальный взгляд. Готов был поклясться, что именно этот позер стрелял в меня.

Двое людей, приведших нас, залезли в кабину к водителю. Моя провожатая кивнула на пассажирский салон, и я полез в него первым, заняв одно из свободных мест. Сиденья были вытерты и побиты молью, во многих местах порваны и испачканы непонятными пятнами, как бы намекая на то, сколь многое пришлось пережить автомобилю. Вдоль бортов и под сиденьями валялась куча всевозможного хлама. Умостившись на сиденье, я почувствовал под правой ногой железный багор. Двинул ее чуть вправо — и рядом звякнула бутылка, заткнутая промасленной тряпкой.

Врач «Красного креста» запрыгнула в машину последней и села напротив меня. Один из мужчин на передних сиденьях с видимым усилием задвинул раздвижную дверь, потяжелевшую и-за навешанной снаружи брони. В тот же миг парень с винтовкой на ящике закрыл багажник. Салон погрузился в полумрак, так как свет из-за сверхтонированных стекол проникал слабо.

Женщина-доктор принюхалась к воздуху, поморщилась и гневно обратилась к водителю по-венгерски. Тот мигом выбросил сигарету и начал виновато оправдываться. Я услышал над головой шум и ощутил щекой дуновение ветерка — в автомобиле заработала самодельная система очистки воздуха.

Пассажиры начали снимать с себя очки и повязки. Наконец я увидел лица тех двух, что сидели на переднем сиденье — это оказались мужик лет пятидесяти и парень вдвое младше, смуглые и чернявые, похожие как отец и сын. Я обернулся назад, чтобы посмотреть на парня, стрелявшего в меня. Однако тот так и не открыл лицо, лишь снял очки. На меня смотрела пара дерзких глаз с таким задиристым выражением, словно парень на ящике и сейчас готов был меня пристрелить, лишь дай ему повод. По безрассудному выражению глаз мне показалось, что снайпер даже младше меня.