— Мелинда, — перебил я ее вежливым, но твердым голосом, который уже начал проявляться у меня на третьем курсе полицейской академии. — Прошу вас, давайте опустим формальную часть. Позвольте мне вкратце объяснить свою ситуацию. Я переехал в Сидней в 77-ом, совершенно легально. Все мои документы в порядке. Мои родители…

— Мистер Войцеховский, простите, что перебиваю вас, однако все это подробно описано в вашем обращении. Уверяю вас, что я читала его. Если позволите…

— Да, пожалуйста.

— Мистер Войцеховский, я хотела бы начать с того, что компетенция Протектора в сфере защиты прав человека не ограничивается правами людей, проживающих на территории членов Содружества наций. Жизнь и права любого человека, независимо от расы, пола, национальности и других факторов, является ценностью, за которую Протектор готов и будет бороться…

Мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы не упустить нить этого монотонного бюрократического бормотания, как будто списанного дословно с речи кого-то из политиков. Это оказалось тем труднее, что Мелинда Боттом владела даром произносить не менее двухсот слов в минуту, практически не делая пауз даже между предложениями.

— Это прекрасно, — кивнул я. — Потому я и решил обратиться к вам.

— Еще в 2075-ом году, представляя общественности десятилетнюю Стратегию в области защиты прав человека, Протектор назвал в числе приоритетов политики Содружества в данной сфере улучшение ситуации с соблюдением прав человека за пределами «зеленых зон» — как на нежилой территории, так и в организованных общинах, еще не присоединившихся к Содружеству. Уполномоченный секретарь Аманда Бэксхилл неоднократно публично выражала нашу обеспокоенность состоянием прав человека, которое, по нашим данным, существует на территориях, контролируемых Евразийским Союзом. Этот вопрос поднимался практически на всех официальных встречах и дипломатических конференциях, в которых участвовали представители ЕАС. К сожалению, предпринятые усилия пока еще принесли лишь очень скромные результаты…

— Но ведь сейчас предстоит Олимпиада. Они приезжают к нам. Знаете, спорт ведь объединяет. Сглаживает, так сказать, все конфликты. Я полагал, что…

— Мистер Войцеховский, уверяю вас, что это соображение также было принято во внимание. На протяжении Олимпийских игр запланировано несколько встреч на разных уровнях. В рамках одной из таких встреч, среди прочего, министром-координатором Содружества по вопросам внешних дел будет в очередной раз выражена наша обеспокоенность этим вопросом.

«Обеспокоенность» звучала не слишком обнадеживающе.

— Что, если на это встрече, в числе прочего, были бы упомянуты имена моих родителей? Так сказать, живой пример, чтобы не звучать голословно! — сделал последнюю попытку я.

— Мистер Войцеховский, я крайне сожалею, однако министр не сможет упомянуть в этом пятиминутном разговоре все известные нам случаи притеснения прав человека на территории ЕАС. Два года назад, по личному распоряжению Протектора, чрезвычайный и полномочный посол Содружества вручила лично верховному народному комиссару по вопросам внешних сношений ЕАС дипломатическую ноту, в которой были упомянуты не менее тысячи двухсот семидесяти достоверно известных нам случаев. С тех пор этот список значительно пополнился.

— Но… — я бессильно развел руками.

— Мистер Войцеховский, вы позволите говорить откровенно, не под запись?

— Да, конечно, — раздраженно кивнул я.

Честно говоря, Мелинда Боттом не показалась мне человеком, способным говорить как-то иначе, нежели набором бюрократических клише. Должно быть, она говорит выдержками из каких-то статей, даже когда пьет кофе с подругами. Если только они у нее есть.

— Пожалуйста, не воспринимайте этот разговор как игнорирование вашей проблемы. Поверьте, это вовсе не так. Я лично очень интересуюсь состоянием прав и свобод человека в ЕАС. В прошлом году я защитила дипломную работу на эту тему в Институте государственного управления. Именно поэтому на меня распределили ваш вопрос…

«Не уверен, что именно поэтому», — подумал я, однако продолжал слушать.

— Поверьте мне, я хорошо знакома с тем, как происходят дипломатические контакты в этой области с ЕАС. Любые наши упреки, связанные с правами человека, в какой бы мягкой форме они не были выражены, вызывают у них сильное раздражение и воспринимаются как вмешательство в их внутренние дела. Вместо конструктивной реакции, которой нам бы хотелось, мы тут же получаем ответную ноту с еще большим количеством обвинений в якобы нарушениях прав человека у нас, сфабрикованных Комитетом государственной безопасности на основании информации из их же СМИ. Они воспринимают это как своего рода соревнование. Кто кого больше обвинит.

Я задумчиво наморщил лоб. Это уже звучало более содержательно.

— Нам приходится мириться с такой ситуацией. Это не мое личное мнение. Этот вывод был сделан на высоком уровне. Если бы мы продолжали упорно бомбардировать их упоминаниями о том, как плачевна у них ситуация в сфере прав человека — то такие шаги навстречу сближению, как, например, Олимпиада-2082 в Сиднее, не были бы возможны. Они стали бы лишь еще более закрытыми и изолированными, еще сильнее демонизировали бы нас и меньше бы к нам прислушивались. И в результате все стало бы только хуже. Вы понимаете это?