Переговоры, в которых участвовал мой папа с двумя единомышленниками, Думитреску с его офицерами и цыганский барон вместе с парой членов семейства, стали настоящим триумфом дипломатии, казавшимся немыслимым на постапокалиптических руинах.

Думитреску рассказал, что он представляет «правительство Румынии, точнее то, что от него осталось». Как он объяснил, в течение нескольких месяцев после ядерного удара по румынской территории, включая и столицу страны, официальные власти утратили контроль над большей частью страны. Одним из немногих островков стабильности стал город Олтеница на Дунае, в который отступила одна из воинских частей, избежавших попадания в зону поражения ракет, упавших в Кэлэраши. В город и его окрестности стеклось огромное количество беженцев из жудеца (области) Кэлэраши и соседних жудецов. Со временем там была образована «временная администрация региона Валахия», основу которой составили уцелевшие местные чиновники, армейские офицеры и гражданские активисты.

Как поведал папе Троян, числившийся тогда полковником «Сил гражданской обороны Валахии» только в одной Олтенице на тот момент находилось не менее пятидесяти тысяч человек, а по всей Валахии, по их данным, может быть, еще до миллиона выживших людей. Только вот это число с каждым днем убывало из-за голода, морозов, «мексиканки» и долговременных последствий ядерного удара. Власти в Олтенице не претендовали на реальное управление всем регионом, но поддерживали хоть какое-то подобие порядка на контролируемой ими территории и не теряли связи с другими островками цивилизации. По словам Трояна, нечто подобное Олтенице существовало и в Ловече, по болгарскую сторону Дуная, и еще во многих точках Европы.

К рассказу отца об украинской общине в бывшем ВЛБ № 213, или, как ее тогда называли, Новой Украинке, Думитреску отнесся с величайшей внимательностью и всячески приветствовал усилия украинцев, сумевших сохранить цивилизованность и организацию. Несмотря на то, что он все еще считал себя представителем легитимной власти Румынии, полковник сразу согласился с папой, что речь сейчас идет о выживании человечества как вида, что побуждает к объединению всех людей независимо от расы и национальности.

Неизвестно, что думали обо всем этом цыгане, но каким-то образом их тоже удалось склонить к сотрудничеству. Папа как-то при мне обмолвился, что решительный настрой цыган переменился при виде прекрасно вооруженных олтеницевских ополченцев и поэтому они начали прощупывать почву на предмет возможных торгов. Но мама, помню, намекнула, что причина их сговорчивости была в другом.

Не знаю, как там было на самом деле, но точно знаю, что цыганский барон, Горан, до самой своей смерти находился с моим папой в хороших отношениях, а его родной племяш, Миро, даже называл себя папиным «крестным сыном». Миро служил в силах самообороны Олтеницы — этот подтянутый молодой мужчина с веселыми чертами смуглого лица на моей памяти несколько раз гостил у нас дома и никогда не забывал угостить меня какими-то сладостями.

— Кстати, мам, а как тогда папа смог договориться с цыганами? — вспомнив об этом, спросил я.

С интересом глянув на меня, мама неожиданно засмеялась.

— Очень здорово, что ты спросил это именно сегодня, Дима, после рассказанной папой истории про свое давнее знакомство с Григорием Семеновичем. Сейчас ты услышишь реальный пример того, как добро возвращается к людям сторицей. Знаешь ли ты, что цыгане были склонны до последнего защищать свое «право» на владение электростанцией и ни за что не уступили бы без кровавого боя, если бы племянник барона не признал в Володе «доброго дядьку», который в свое время спас его от расправы, когда тот искал чем поживиться в одной заброшенной деревеньке.

— Подожди… Это тот самый мальчик, который?.. — не поверил я, и тут меня осенила невероятная догадка. — Это был Миро?!

— Именно! — удовлетворенно хлопнула в ладоши мама. — Так и знай, Дима: добро всегда порождает добро. Хоть иногда для этого приходится запастись терпением и подождать.

— Ну и ну, — я восхищенно покачал головой и пообещал себе при первой же возможности расспросить словоохотливого Миро о том случае поподробнее.

Как известно всем жителям Генераторного, уже на следующий день в Доробанцу был подписан трехсторонний Пакт о дружбе и сотрудничестве, который действует до сих пор. Представитель временной администрация региона Валахия и делегация украинской общины из ВЛБ № 213 договорились объединить усилия по обеспечению энергоснабжения уцелевших населенных пунктов региона, для чего обе стороны взяли на себя обязанность направить на ГЕС технических специалистов, а также выделить ремонтные бригады для восстановления линий электропередачи.

«Администрация ГЕС» (так назывались в договоре цыгане) взяла на себя обслуживание и охрану территории в обмен на сохранение за ними права на постоянное на ней проживание, а также поставки ограниченного количества боеприпасов и снаряжения. Более всего цыган интересовала еда, но никто из присутствующих на тот момент не мог похвалиться тем, что изобрел способ выращивать что-либо в изменившейся экологии.

На станции были оставлены для охраны отделение олтеницевских солдат с бронемашиной и десяток украинских ополченцев. Думитреску пообещал как можно скорее парафировать пакт у своего руководства, папа — у своего, после чего стороны, пожав руку, разошлись.

Многие члены группы, воодушевленные достигнутой договоренностью, но так и не нашедшие самого на тот момент для них важного — еды, вконец ослабев, повернули назад в лагерь. Но отец вместе с немногочисленной группой энтузиастов, которые уже едва переставляли ноги от голода и усталости, отправился вниз по региональной дороге № 31, где, в пятнадцати километрах, по слухам, должны были находиться еще какие-то поселения.

Выяснилось, что на востоке от Новой Украинки действительно образовались две небольшие соседствующие друг с другом цивилизованные общины. Это были фермерский поселок Александру Одобеску, где около сотни изможденных селян силились вырастить урожай в возведенных ими теплицах, и текстильная фабрика в поселке Индепентеца, на трассе № 307а, в подвалах которой нашли прибежище несколько сотен бывших работников и случайных прохожих, которые со временем волей-неволей объединились в сплоченное сообщество.