Он замолчал и вопросительно уставился на меня.

– И все? – с сомнением спросила я.

– Да, – кивнул тот. – Всего лишь расслабиться и подумать о чем-то.

Мужчина сделал неопределенный жест кистью. Его глаза были уставлены в потолок, но я все равно заметила предвкушение.

Профессор вдруг вздрогнул всем телом и выставил перед собой руки.

– Или вот сама представь, – воодушевленно начал он. – Ты думаешь о каком-то конкретном месте и представляешь, что будет, если твоя сила выйдет на свободу.

Я скривилась. Вот уже что мне действительно не хотелось делать.

– Потом ты делаешь усилие, – продолжал профессор. – И возвращаешь все на свои места. Это вроде тренировки.

– Вы же говорили придется применить мой дар.

– Так я и имел это в виду.

Меня одолело сомнение.

– Не думаю, что это хорошая идея, – твердо сказала я. – Такое обычно плохо заканчивается, а я не настолько хорошо собой владею, чтобы в нужный момент остановить.

Мужчина махнул рукой.

– Я в тебя верю.

– Я тоже, – парировала я. – Но это опасно.

Профессор потемнел лицом. Он едва заметно поджал губы и посмотрел на меня с холодностью. Видеть его недовольство было неприятно, но смириться и сложить руки не в моем духе. Любая сила опасна, если не уметь ею пользоваться, а когда она еще и разрушительна, как огонь, то и вовсе не стоит идти на эксперименты.

В душе появилось тягостное чувство упрямого отчаяния. Мне не хотелось разочаровывать профессора, но и не хотелось ставить под угрозу жизнь студентов.

– Что ж, – сухо сказал Гройт. – Тогда и держи себя всю жизнь в узде.

Его слова задели за живое.

– Значит, буду, – упрямо ответила я. – Буду держать в ежовых рукавицах, если это необходимо.

Я сложила ладони вместе и крепко сжала их.

Не хотелось ссориться с профессором, но тот задумал опасную авантюру, с которой я могу не справиться. Ставить под угрозу жизнь невинных куда хуже трусости или бравады. Особенно последнее ни к чему хорошему не приводит.

– Мне жаль тебя, Амели.

Я вздрогнула всем телом. В горле встал ком и захотелось поскорее уйти, чтобы побыть немного одной.

– Ты ведешь себя, как трусиха, – неожиданно тот поменял тон. Теперь в его голосе слышался упрек и даже брезгливость. – А ведь я тебя не этому учил.

– Да, так и есть.

– Сейчас ты ведешь себя так, словно бы тебе все равно.

– Это неправда, – возразила я.

Мужчина подошел ко мне и заглянул в глаза.

– Тогда почему не хочешь учиться? Почему предпочитаешь прятаться за стеной?

– Вы меня этому учили.

– Я не этому тебя учил, – надавил тот. – Я хочу, чтобы ты могла справляться с собой, а не пыталась зарыть талант в землю.

– Но это проклятье!

Профессор схватил меня за плечи и приблизил ко мне свое лицо.

– Нет, Амели, если уметь этим пользоваться.

Пурпурные глаза вспыхнули, и следом пришло чувство, похожее на усталость.

Я покачнулась. Профессор подставил мне плечо и отвел к креслам.

– Ты плохо себя чувствуешь?

Слабый кивок был пределом моих возможностей.

– Ничего, Амелия. – Слова профессора звучали приглушенно, словно тот находился очень далеко. Мир перед глазами расплылся, а нос защекотало запах корицы. – Сейчас отдохнешь и пойдешь дальше заниматься.

Дышать в какое-то мгновение стало просто невыносимо из-за усилившегося запаха корицы. Иногда он становился слабее, и тогда я чувствовала другой запах, который навевал ужас и погружал те дни, когда рядом совсем никого не было. Я ощущала запах каштанов – горький аромат детства.

Когда запах корицы снова усилился, перед глазами все потемнело, и я утратила связь со своим сознанием.

Когда я открыла глаза, то сразу же пожалела, что собралась встать. Сознание было вязким, как густой кисель. В голове перекатывался железный шар, а живот судорожно сжимался, собираясь выплеснуть наружу завтрак или ужин.

Какое сейчас время суток?

Несколько минут я пролежала в кровати с закрытыми глазами, чтобы дать себе возможность привыкнуть. И когда мне стало гораздо легче, открыла глаза и осмотрелась.

Я лежала в своей комнате и проснулась почему-то в академической одежде, а судя по пятнам на подушке, то еще и с косметикой на лице. Не хотелось знать, как сейчас выгляжу, но наверняка моим лицом можно пугать детей.