Елисей низко склонился над исчерканными листами, его товарищи тактично рассосались по соседним столикам, а Карамзина вдруг взяла… и закатила глаза.

– Идиот, – решила меня добить аристократка.

– Который? – хрипло уточнила я.

– Который вышел, – подтвердила мои опасения Карамзина. – Ненависть – опасная вещь… Бьешь вроде прицельно, но страдают все вокруг.

– Вы думаете, профессор ненавидит Елисея? Но за что? Дорохов ведь аристократ и зазнай… В смысле, Андрей Владимирович курирует его отделение…

– Мало ли, что Андрей Владимирович курирует, – дама красноречиво фыркнула. – И нет, моя дорогая, Карпов ненавидит вовсе не Дорохова. Хотя едва ли сам это понимает.

Силясь как-то расшифровать ее намеки, я наморщила лоб… Но ничего не вышло.

– Профессор видит в этом мальчике себя. Прежнего. Заносчивого выскочку, «принца» по магической крови, единственного наследника княжеского рода. Если вам интересно, каким был ваш преподаватель десять лет назад, – просто приглядитесь к Елисею. Надменный, ничего вокруг себя не замечающий, воспринимающий свое высокое положение как данность… Берущий все, что захочет… И при этом ничего особо не желающий. Скучающий от собственной власти.

– Дорохов не такой!

– Правда? – удивилась Карамзина. – А выглядит таким… Во всяком случае, в глазах Андрея. С друзьями – Фридрихом и Кристианом – они по молодости натворили немало дел. Удивительно, как все трое живыми остались…

Я так поразилась откровениям аристократки, что не заметила, как сгрызла кончик ручки до основания.

– Дурацкая привычка, – кивнула на зажатое в зубах перо Карамзина, и я спешно выплюнула искромсанную добычу.

– П-простите… Леди из меня не вышло.

– Я заметила.

– И что, вокруг Андрея… Владимировича… в молодости так же вились стайками девицы?

– Он этого не поощрял, но и не отвергал… Так что да, вились, и еще как. Одна была крайне настойчивой, но Карпов… Он всегда был глыбой льда. Холодной, пассивной… Никогда не проявлял инициативы. Не помню, чтобы мальчик хоть за кем-то ухаживал. Скорее, позволял себя любить. Джине, Эми…

– Эми?

– Милое было дитя, – вдохнула Ксения Игоревна. – Очень жаль. Знаете, мисс Дэлориан, что-то я разболталась… Займитесь лучше сочинением.

Стряхнув скупую слезу, Карамзина поспешно отошла за стеллажи.

***

Крестного удалось отловить только под вечер. Показалось даже, что Артур меня избегает, нарочно изобретая все эти выступления перед Верховным Советом и неотложные визиты в Эстер-Хаз.

Сегодня, как он сам признался, ректор был занят вербовкой двух «особо важных персон» в нашу организацию сопротивления. Настолько особых и важных, что Артур Кроу лично прогулялся до Заповедника близ Румынских дебрей. И теперь, потрепанный и уставший, возлежал в кожаном кресле своего кабинета и пил горлораздирающий «травяной сбор».

– Рашель была в больнице. Ее не пустили к Элайзе, – издалека начала я, примостившись на край неудобного стула.

– Посещение пострадавшей временно запрещено. Видишь ли, Ани, опасность, которая…

– Ее там нет!

– Ммм? – крестный с любопытством поднял глаза от бокала. – Ах, ладно, мне стоило догадаться, что просто так ты бы не дежурила у двери. Полагаю, старшая Рид как-то пробралась в палату?

– Вы ее где-то заперли? В тюрьме? В лаборатории? – я запыхтела, стараясь не сорваться на крик. – Что вы с ней сделали?!

– А ты, значит, с легкостью готова заподозрить меня в самых страшных грехах? – с интересом поднял бровь мужчина.

– Не без оснований, – ворчливо промычала в ответ.

– Элайзу Рид перевезли в надежное место. В целях безопасности. Ее тщательно охраняют, Анна, – спокойно начал объяснять ректор, будто перед ним сидела степенная, благовоспитанная леди, а не пыхтящая гневным самоваром «оранжерейная мисс». – У пострадавшей ученицы остались кое-какие ценные воспоминания. Удалять их сейчас опасно для ее рассудка, который мы все же надеемся сохранить.

Артур сделал акцент на последних словах, и я поежилась. А может быть второй вариант? В котором рассудок не сохранится? Стало совсем жутко и тошно.

– Но, когда девочка окрепнет и придет в себя, мы все-таки попытаемся это сделать. Удалим лишнее. Исключительно для ее безопасности. Затем мисс Рид вернется к своей семье и к учебе.

– Какие воспоминания?

Зная Артура, подумалось, что «исключительная безопасность» Элайзы волнует крестного не так сильно, как он рассказывает. И есть кое-что еще. Непременно вселенской важности и имеющее отношение к Концу света.