Монахини очень жестоки. Они бьют нас тростью или тем, что попадется под руку, если мы осмеливаемся заговорить. Одна девушка так сильно обожглась о раскаленные докрасна стальные листы, что на руке появился волдырь. Теперь он уже заражен. Сестра Мэри-Фрэнсис просто подошла и отругала ее за напрасную трату времени.

Нам разрешено лишь молиться или произносить: «Да, Сестра». Молитвы перед завтраком, месса после завтрака, молитвы перед сном. А потом - черная пустота, пока колокол на стене не разбудит нас снова в 6 утра. Мы живем по колоколу, здесь нет ни часов, ни календарей, ни зеркал, ни ощущения времени. Никто не говорит, что будет, когда родится мой ребенок. Но я знаю, что здесь есть дети, потому что по ночам слышу, как они плачут.

Айви вздрогнула, когда маленькая ножка внезапно сильно пнула ее изнутри. Мочевой пузырь пульсировал, ей отчаянно нужно было в туалет, но по ночам вставать не позволялось. Она подумала о своем малыше, о том, что внутри нее он в тепле и безопасности. Она понятия не имела, как он появится на свет. Девочки в школе шептались, что дети выходят через пупок, но Айви не понимала, как. Все, что она знала, - Господь решит, когда придет время и позаботится о них.

Она повернулась на другой бок, стараясь устроиться удобней. Одеяло колыхалось, когда ребенок радостно двигался внутри нее, не думая о том, что ждет впереди. Айви видела и девушек без животов. За ужином они сидели за отдельным столом. От них веяло печалью, которой она еще не познала. Она должна выбраться из обители Святой Маргарет прежде, чем родится ребенок. Она должна заставить Алистера понять.

Любимый, я так сильно по тебе скучаю. По нашим поездкам к морю, по прикосновению травы к коже, когда мы лежали, глядя в небо. Нам не позволено выходить. Я чувствую, что отрезана от природы, от дома, от тебя, от себя. Я мечтаю убежать. Но единственное время, когда монахини не смотрят, это ночь. А спальни так высоко, что, пытаясь спуститься, можно свернуть шею. Даже если я выберусь наружу, куда мне бежать? Дядя Фрэнк привезет меня обратно, и мама не сможет его остановить. Я могла бы убежать к тебе, но не знаю, хочешь ли ты этого. И не смогу вынести, если ты прогонишь меня на улицу. От прежней меня ничего не осталось. Даже имени. Ночью в темноте я чувствую, как наш ребенок двигается внутри меня. Я подвела своего ребенка. Я всех подвела. Я плачу каждую ночь, не в силах уснуть.

Я не знаю, читаешь ли ты эти письма, но не могу тебя отпустить. Прошу тебя, если ты еще меня любишь, приезжай и забери меня. Никому не нужно знать, что это твой ребенок. Может, ты сможешь оплатить мое проживание в пансионе. Я с радостью верну тебе деньги, как только ребенок достаточно повзрослеет, чтобы я смогла пойти работать. Неважно, что мне придется сделать, куда отправиться. Я никогда не буду для тебя помехой.

Пожалуйста, умоляю, приезжай поскорей. Иначе в этом месте я скоро сойду с ума.

Со всей своей любовью,

навечно твоя Айви.

Слеза упала на бумагу, и Айви ее стерла. Затем аккуратно свернула письмо, поцеловала и положила под подушку. А после повернулась на бок, спрятала лицо в одеяло и заплакала. 

Воскресенье, 5 февраля, 2017

Престонское шоссе было узким и извилистым, и Сэм приходилось ползти со скоростью улитки, учитывая обилие поворотов. Судя по найденным Фредом заметкам, Джордж Кэннон, миновав престонскую церковь, свернул на другую дорогу. И тот поворот стал для него роковым. Сэм не могла не отметить, что путь этот вел к обители Святой Маргарет. Как писал «Суссекс Аргус» 12 марта 1961, следствие установило, что потом он, заскользив на черном льду, слетел в канаву. Смерть наступила мгновенно.

Дорога была оживленной, и Сэм заехала на придорожную стоянку, изучая окрестности. Судя по газетному описанию места аварии, за пятьдесят лет почти ничего не изменилось. Все та же однополосная дорога, по бокам - высокие изгороди, вдоль которых тянутся канавы. Было холодно, должно быть, как и в январе 1961, Сэм видела впереди на дороге черный лед. Она потянулась к сумочке и достала блокнот. «Ужасная авария унесла жизнь старшего суперинтенданта суссекской полиции», - гласил заголовок «Суссекс Аргус» от 24 января. Чуть впереди от места аварии дорога резко изгибалась, Сэм двинулась к повороту, заметив на углу огромный георгианский [28] дом. Другого жилья в обозримом пространстве не было, и девушка решила постучать в дверь. Может, ей смогут сказать, кто жил здесь во время несчастного случая. Это будет последняя остановка за утро. После этого придется поехать на работу.

Она подошла к входной двери; каменная табличка на ней гласила: «Престонское поместье». Сэм потянулась к дверному молотку в форме головы льва. Откуда-то изнутри доносилась громкая классическая музыка, но после пары минут ожидания никто не появился. Она постучала еще раз и, наконец, услышала за дверью чей-то кашель. Открыл мужчина лет пятидесяти, круглолицый, румяный, с копной редеющих седых волос. На огромном животе - фартук с изображением «Давида» Микеланджело. Судя по остаткам еды на нем, Сэм только что прервала кулинарный сеанс.

– Здравствуйте. Может, вы сможете мне помочь, - улыбнулась она.
– Я студентка. Пытаюсь узнать об автомобильной аварии, что произошла здесь на углу.

– Здесь часто бывают аварии, - перебил ее мужчина.
– Отвратительный поворот. Какой-то отдельный случай и не вспомню.

– Ладно, - вздохнула Сэм.
– Меня интересует тот, что был в 1961. Так что прошло какое-то время.

– Боюсь, я действительно ничего не знаю.

– Вы жили здесь в то время?
– спросила Сэм, пытаясь продолжить разговор.