Шрифт:
На уровне малых групп вторичная резидентность не имеет решающего значения. Различия между «новичками» и «старожилами» в классе средней школы или в общежитской комнате – это первичные резидентальные различия. Мы также можем говорить о доминировании первичной резидентности и на уровне организаций. Однако здесь эти различия институционализируются – появляются как формальные институты, закрепляющие резидентальное неравенство («выслуга лет»), так и их неформальные аналоги («дедовщина»). С возникновением вторичной резидентности статус резидента начинает передаваться по наследству, резидентальная структура усложняется и возникает резидентальная триада: деление на «коренных», «старожилов» и «новичков». За ним уже следует деление «коренных» на «старых» и «новых». Соответственно, можно выделить три этапа развития резидентальной дифференциации:
1) формирование первичной резидентности;
2) становление резидентальной триады «коренные – старожилы – новички»;
3) дифференциация «коренных» на «старые» и «новые» семьи.
Янки-сити – резидентальный город
Классическим примером резидентального городского образования был Янки-сити – «старейший в Новой Англии и США город чистокровных янки, основанный еще в начале XVII во время первой волны миграции пуритан из Англии в Северную Америку» [Уорнер 2000: 623], – в течение шести лет изучавшийся Уильямом Уорнером. Исследуя Янки-сити (г. Ньюберипорт, Массачусетс), Уорнер полагал, что исследует «США в миниатюре», выдвинув гипотезу об «избирательном сродстве» всех резидентальных сообществ.
Янки-сити, расположившийся узкой полосой по берегам и в устье реки, насчитывал к началу исследования около 17 000 жителей. Уорнер пишет:
На протяжении вот уже многих поколений высший класс в нем составляют «старые семьи», проживающие на Хилл-стрит, экономическая власть которых зиждется на богатстве, унаследованном от предков-мореходов; в настоящее время к ним присоединились «новые семьи» с более низким статусом, сколотившие свои состояния позднее, в сфере промышленного производства [там же: 13].
В ходе исследования выяснилось, что, оценивая уровень благосостояния и профессиональный статус, уорнеровские информанты использовали определенные топонимы не только для того, чтобы указать на место проживания человека в городе, но и для того, чтобы определить его относительную позицию в социальной структуре. Первым обобщением такого рода было определение небольшого процента населения как хиллстритовцев, или людей с Хилл-стрит, что было эквивалентно брахманам, называемым реже аристократами, или, менее лестно, надутыми индюками.
Ривебруковец – другой термин, раскрывающий связь места и резидентального положения. Если о ком-то говорили, что он ривебруковец или с Ривебрука, подразумевалось, что этот человек принадлежал к городским низам. С первых лет существования поселения Хилл-стрит оформилась как «резидентный центр», здесь жили основатели-мореходы, тогда как все вновь прибывшие были вынуждены селиться ниже по течению реки, образуя нерезидентную периферию.
Сайдстритовец – еще одно обозначение, часто встречавшееся в интервью и использовавшееся для определения тех, кто не относился к хиллстритовцам. Иногда к сайдстритовцам относили всех, кто не принадлежал к жителям Хилл-стрит, однако более тщательное интервьюирование показало, что хиллстритовец всегда отличал сайдстритовца от ривебруковца. Большинство респондентов утверждало, что «люди, живущие на Ривебруке, находятся на самом дне» и «несомненно, жители Сайд-стрит лучше жителей Ривебрука». Сайдстритовец не занимал такой высокой социальной позиции, как хиллстритовец, но и не находился на дне общества, как ривебруковец. «Проживающие на Сайд-стрит, соединяющей Ривебрук и Хилл-стрит, – отмечает Уорнер, – были промежуточным территориальным и социальным звеном» [там же: 32].
Сайдстритовцы также делились на субгруппы. Одни из них занимали более высокие социальные позиции, другие – менее высокие; для выделения первых использовался географический термин – хоумвиллы. Хоумвиллы были «хорошими людьми», хотя только некоторые из них были «социально приемлемыми» для хиллстритовцев. (Хоумвилл – это довольно четко очерченная территория в северной части Янки-сити.)
Впоследствии обнаружилось, что люди, классифицированные как хиллстритовцы, не всегда жили на Хилл-стрит, и далеко не все жители этой улицы относились к хиллстритовцам (классу старых семей). Многие люди высшего класса жили в других районах Янки-сити (две большие концентрации хиллстритовцев были обнаружены в двух других частях города [там же: 33]). То же самое выяснилось о характере проживании хоумвиллов и ривебруковцев. Тем не менее названия кварталов прочно ассоциировались не только с позицией тех или иных социальных групп в иерархии сообщества, но и с резидентальным статусом этих групп и кварталов.
То, что место становится маркером социального положения, – не ново. Однако в Янки-сити границы кварталов прежде всего разделяли людей, прибывших в город в разное время, и потому сами кварталы наделялись различной символической ценностью. Резидентное ядро (Хилл-стрит) – это не столько место обитания высшего класса, сколько «квартал старых семей», даже если часть «старых семей» проживает за его пределами. Уорнер пишет:
Длительное проживание в Янки-сити имело очень большое значение, хотя продолжительность проживания сама по себе и не гарантировала принадлежности семьи к высшему классу, поскольку во всех шести классах, выделенных нами позже, были семьи, чьи предки проживали на территории сообщества Янки-сити уже двести-триста лет назад [Уорнер 2000: 40].
Кварталы не просто наделены различной символической ценностью. Они по-разному квалифицируются в городских легендах и локальных нарративах. Правом на резидентные нарративы, связывающие воедино прошлое, настоящее и будущее сообщества – первых колонистов, сегодняшних жителей и их потомков – обладает только резидентный квартал (Хилл-стрит). Иными словами, квартал в резидентальном сообществе имеет собственную биографию и родословную. Его жители стараются соотносить собственные родословные с историей города (а через него – страны), связывая семейные нарративы с нарративами сообщества: