Я все понял. Сердце мое разрывалось оттого, что моя любимая была теперь на стороне врага, и от желания хоть чем-нибудь ей помочь. Но мне надо было скрыться из виду, прежде чем она помашет мне рукой и закричит: "Давай сюда, Дэн! Пиво отличное!" Я проталкивался сквозь толпу, проклиная себя за то, что потерял Алису, пока не добрался до дальнего конца склада.

Там, в прохладе под сводчатой крышей, я постоял секунду, пока на глаза мне не попалась корзинка с завтраком, брошенная на груду тряпья. Развязав один из мешков, я засунул туда корзину и перебросил мешок через плечо. Никем не остановленный, я пристроился к колонне грузчиков, двигавшихся на баржу, и с деловым видом взошел по сходням.

Но вместо того чтобы положить свой груз в общую кучу, я обошел гору мешков и, выйдя из поля зрения грузчиков, вынул корзину из мешка, а кости вытряхнул через перила в воду.

Потом оглянулся - Алисы видно не было.

Удостоверившись, что она не сможет меня найти, и радуясь, что не успел раскрыть ей свой план, я взял корзину и залез в мешок.

Внутри я смог всецело отдаться трем разрывавшим меня мукам - скорби, голоду и жажде. При мысли об Алисе глаза мои наполнялись слезами. Но, несмотря на это, я быстро и жадно сожрал апельсин, цыплячью ножку и грудку, полбуханки свежего хлеба и две здоровые сливы.

Фрукты немного утолили мою жажду, но полностью избавить меня от мучительной боли в глотке могло только одно - вода. Кроме того, в мешке было душно и очень жарко. Солнце палило вовсю, и, хотя я держал голову как можно ближе к горловине, страдал я невыносимо. Но пока я мог потеть и дышать, я мог и терпеть. И не собирался отступать, зайдя так далеко.

Я скрючился внутри плотного кожаного мешка, как эмбрион в зародышевой сумке - иначе не скажешь. Потел я так, что казалось, будто я плаваю в амниотической жидкости. Доносившиеся снаружи звуки были неразборчивы, хотя порой слышались громкие крики.

Когда грузчики покинули баржу, я высунул голову, чтобы глотнуть свежего воздуха и посмотреть, где солнце. Если судить по небу, было часов одиннадцать, хотя солнце, как и луна, настолько расплылось, что полной уверенности в этом у меня не было. Ученые объяснили необычно теплый климат долины и продолговатость солнечного и лунного дисков воздействием некоего "фокусирующего волны силового поля", висящего чуть пониже стратосферы. С тем же успехом можно было назвать это колдовскими чарами, но широкая публика и военные этим удовлетворились.

Церемония началась около полудня. Я съел последние две сливы, но бутылку откупорить не решился. Хотя на вид бутылка была винная, я не мог быть уверен, что и туда не подмешали Хмеля.

Временами до меня долетали обрывки гимнов в сопровождении духового оркестра. Затем оркестр неожиданно умолк, и толпа заорала: - Махруд есть Бык - Бык есть бог, а Шид - пророк его!

Оркестр грянул увертюру к "Семирамиде". Под конец ее баржа задрожала и тронулась с места. Моторов буксира слышно не было - как не было, вероятно, и буксира. После всего, чего я здесь насмотрелся, самоходная баржа была бы всего лишь очередным чудом.

Увертюра завершилась финальным аккордом.

– Трижды ура Альберту Аллегории!
– заорал кто-то, и толпа дружно подхватила крик.

Потом шум стих, только вода едва слышно плескала о борт баржи. Несколько минут я наслаждался покоем. Потом совсем рядом раздались тяжелые шаги. Я нырнул обратно в мешок и замер. Шаги приблизились и смолкли.

– Похоже, этот мешок забыли завязать, - пророкотал прямо надо мной нечеловеческий голос Аллегории.

– Оставь ты его, Ал, - ответил другой голос, женский.
– Не все ли равно?

Я благословил бы эту незнакомку, не будь ее голос так похож на голос Алисы.

Одного этого хватило бы, чтобы я ошалел. Но в горловине мешка появилась огромная четырехпалая зеленая лапа и схватила веревки, намереваясь завязать мешок. И в этот момент в поле моего зрения попала табличка, привязанная к одной из них: "Миссис Даниэль Темпер".

Я вытряхнул в реку кости собственной матери!

Почему-то это открытие подействовало на меня гораздо сильнее, чем то, что я оказался заключенным в тесный и душный мешок, не имея ножа, чтобы высвободиться.

– Ну что, Пегги, твоя сестра была вполне счастлива, когда ты ее покинула?
– грохнул голос Аллегории, искаженный гортанью ящера.

– Алиса будет счастлива, когда отыщет этого Дэна Темпера, - ответил голос, который, как я теперь понял, принадлежал Пегги Рурк.
– После того как мы с ней расцеловались, как положено сестрам, не видевшим друг друга три года, я объяснила ей все, что со мной произошло. Она начала было рассказывать о своих приключениях, но я сказала, что почти все знаю.