Мы стояли на снегу, не в силах сделать последний шаг. Я, Фарри, Торос и Буран. Остальные уже разошлись по кораблям.

— Ну что, все-таки от судьбы ты не ушел, Эд? — спросил меня улыбающийся друг. Бывший воришка посмотрел на огромный громгар, его снедало нетерпение.

— Выходит так.

— Все всегда к лучшему, поверь. Обязательно вернись. Обязательно расскажи. Льдинки-ботинки, если ты пропадешь, как и все до этого — я сойду с ума!

— Думаю, забот тебе и так хватит…

— Это навсегда останется со мною, — посерьезнел он. — Выбор был непростой. Я схожу с путевиков, чтобы поставить новые, но всегда буду думать о том, куда ж мог прийти по той дороге.

— Я знаю…

— Прощай, Эд, — он протянул мне руку. Я пожал ее в ответ, и мы обнялись. Сжимая друга, хлопая его по спине, я не хотел его отпускать. Будто потом уже все будет совсем не так. Будто я никогда больше не увижу этого рыжего, улыбчивого паренька, ставшего командиром целой армии. Фарри отстранился первым.

— Ну, идем… — он развернулся.

Буран кашлянул. Торос не пошевелился. Он стоял, глядя куда-то поверх моей головы и, по-моему, в его глазах что-то блеснуло.

— Я остаюсь, — тусклым, незнакомым голосом сказал алый Неприкасаемый. Фарри повернулся назад, глянул на Бурана, потом на его белобородого друга.

— То есть как?

— Жизнь идет. Жизнь меняется. Я должен увидеть, что там.

Серьезного Бурана я видел только раз, когда Торос был при смерти.

— Торос хочет сражаться за людей. А я не хочу. Я хочу увидеть Южный Круг.

Фарри потеряно хлопал глазами:

— То есть… Ты…

— Да. Мы с Торосом служили тебе, будто у нас есть какие-то договоренности. Возможно, ты к этому привык. Но это была всего лишь помощь. Теперь тебе она не нужна, а мы давно в поиске у Ордена. И дохнуть от руки их карателей я не хочу. Наш хозяин сам знаешь где. Раз я свободен, то пусть хоть один раз побуду свободным?

Бурану было неловко, но он старался, набирался сил, решимости. Торос смотрел куда-то вдаль. Он знал о решении друга, он с ним смирился. Белобородому было гораздо тяжелее, чем Фарри. Да и Буран испытывал боль сейчас не от того, что приходилось говорить, а по причине того, что он оставляет напарника здесь.

— Так что намотай сопли на кулачок, мой маленький друг, и пожми мою сильную руку. Этот вот, — Неприкасаемый кивнул на меня, — вряд ли вернется, а вот я доползу и расскажу вам все ужасы закругья. Только руку с соплями не суй, я брезгливый.

— Буран… — окреп голос Фарри, в нем объявилась воля. — Я не говорил вам, но…

Он поморщился, мотнул головой, сдерживаясь.

— Вообще-то… — голос его прыгнул. — Это важно… Я…

Взгляд его чуть опустел, губы дрогнули. Он совсем как ребенок потер ладонью глаза. Борьба в нем походила на схватку Светлого и Темного Богов. Яростная, непримиримая, выжигающая саму вселенную.

— Важно, но…

— Я чрезвычайно заинтригован, — развел руками Неприкасаемый, — Не знаю, конечно, долго ли смогу еще выносить эти «но», «важно» и «я», но продолжай, очень интересно.

— Да ну тебя… — наш руководитель экспедиции вдруг шмыгнул носом, отмахнулся. — Я буду скучать по тебе, хоть ты и злой.

Буран шагнул к нему, порывисто обнял.

— Я не злой, я противный.

— Мне будет тяжело без вас… — Фарри держался, боролся с собой.

— У тебя будет Торос, он скучный, но твою задницу прикроет. Только сало не жри.

— Прощай, малыш, — Торос протянул мне руку. — Торос надеется, что ты найдешь себя.

Я пожал его крепкую ладонь. Утонул в перчатке и опять осознал свою хрупкость. Неприкасаемые обнялись крепко-крепко. Отстранились, глядя друг другу в глаза.

— Пригляди за ним, — буркнул белобородый.

— Ну ма, — закатил глаза Буран, оттолкнул друга. — Ладно, раз уж ты настаиваешь. Бывайте!

Он развернулся и бодро зашагал к «ИзоЛьде».

Фарри и Торос кивнули мне еще раз на прощание и пошли к громгару. Я стоял, глядя им вслед, и старался не заплакать.

Тщетно.

Олли ан Файтен визжал у стены. Кипяток из лопнувшей трубы бил прямо в него, и, чтобы добраться до бедняги, нужно было самому подставиться под обжигающую струю. Я застыл в растерянности — беспомощный и отвратительный в этой беспомощности. Коридор наполнился сыростью и запахом вареного мяса. Меня грубо оттолкнули в сторону; на помощь Олли бросился кто-то с накинутой на голову рубахой. Герой закричал от боли, но, вцепившись в ноги ан Файтена, попытался вытащить его к нам.