1 Заломай тебя чёрт (цыг.)

– Я и сама плохо понимаю, – вздохнула Васька, – да и никто не понимает, наверное. Волантер – древняя штука, техника Ушедших. Я там могу починить свет в салоне или унитаз в гальюне – это так туалет называется – и всякую мелкую авионику ещё. Приводы рулей, управляющие коллекторы ходовых машин… А если главный движитель крякнет – то всё. Ни инструкций, ни деталей. Хорошо, что они почти вечные.

– А чего тебя не взяли, ну, штуку эту искать? Раз уж ты механик?

– Я младший механик. И папа считает, что маме и брату я сейчас нужнее.

– Ему сколько, брату твоему?

– Почти восемь.

– Совсем мелкий! – гордо сказал Йоска. – Не то, что я. Ой-ой-ой!

Это его мама нашла. И сразу схватила за оттопыренное чёрное ухо, чтобы не удрал.

– Здравствуй, чаюри, – поздоровалась она с Василисой, – так и думала, что этот баловник тут. А ну, явэн кхарэ2, там посуда немыта, и в фургоне кто-то бардак развёл! Не знаешь, кто это был?

2 Пошли домой (цыг.)

– Ну, ма-а-ам! – возмущённо завопил Йоска.

В тот момент он был так похож на Васькиного брата, Лёшку, что она невольно засмеялась. Мальчишки такие одинаковые!

Йоска обиженно сплюнул, за что получил лёгкий подзатыльник, и мама его увела.

***

Когда Василиса залезла в автобус, брат уже спал, набегавшись за день, а мама читала книгу при свете маленькой лампочки. Караван вставал на ночёвку, как только начинало темнеть, поэтому двигался, по мнению Василисы, очень медленно. Два-три перехода в день максимум, а то и вовсе один. Цыгане спешить не любят, всё равно всю жизнь в дороге. Машина, в которой сейчас размещается Васькина семья, – старый автобус КАвЗ, переделанный в дом на колёсах. На «газоновском» шасси, жёстком и тряском, только мотор заменён на дизельный. Все цыганские машины на дизелях, потому что солярку проще достать в пустых мирах, она дольше не портится на заброшенных заправках. Бензин хранится куда хуже. Дизеля старые, ушатанные. У Василисы как механика это вызывает возмущение. С трудом уговорила их водителя, дядю Фонсо, отрегулировать хотя бы топливный насос, чтобы меньше дымило. Он, как все цыгане, считал: «Едет – значит, исправно». Смотрел, как Васька возится, выставляя ход плунжера, и только посвистывал удивлённо.

– Откуда ты только этого набралась, чаюри?

– Я же механик, дядя Фонсо. Я на заводе выросла!

– Ох, – вплеснула руками его жена Симза, – бедная твоя мама!

– Почему? – удивилась Василиса, затягивая гайку на топливной трубке.

– Как она тебя замуж выдавать будет?

Васька аж ключ от неожиданности уронила. Она, конечно, считает себя почти взрослой (Скоро шестнадцать, совсем скоро!), но замужество представляется ей чем-то, что случается с другими. Тоже мне, повод для беспокойства! Потом, она слышала (Вовсе не подслушивала, нет!), как мама, смеясь, делилась с цыганкой:

– Да, Симза, она у нас девочка-маугли, воспитанная инженерами.

– Я слыхала, вы были в плену в Коммуне!

– Ох уж эти слухи! – отмахнулась мама. – Нет, не в плену, на самом деле. Но мой муж работал на очень секретном заводе, мы жили с ним, это такое закрытое место… Локаль. Как отдельный маленький мир. Там, пожалуй, даже неплохо – у нас была большая квартира, отличное снабжение, нас уважали, и мы ни в чём не нуждались. Но, увы, детей там не было. Василиса выросла среди взрослых, и с машинами ладит лучше, чем со сверстниками. И почти ничего не видела, кроме чертежей, станков и механизмов.

– И вас оттуда не отпускали совсем?

– Раз в год в отпуск. На море. Но там никого не было, кроме нас и таких же отпускников. Купаться да загорать для пользы здоровья. Васька там даже скучала без своих любимых моторов!

– Мы бы так не смогли, – сочувственно вздыхает Симза. – Мы, цыгане, вольный народ! Наша жизнь – дорога!

– Вот и мы не смогли, – серьёзно отвечает ей мама, – как появилась возможность, сразу сбежали. И теперь, кажется, наша жизнь тоже дорога. На какое-то время, я надеюсь.

***

Автобус, в котором они теперь живут, – машина Фонсо и Симзы. Их дом, их транспорт, их имущество. Пожилая цыганская пара (с точки зрения Василисы все, кто старше мамы с папой, – старики) с радостью приняла их семью на время путешествия. Их дети давно выросли, обзавелись своими машинами-домами, кочуют сами. В автобусе салон разделен на три комнаты. Две – как каюты на корабле, маленькие, с откидными кроватями. Третья – сзади, общая, как гостиная или кают-компания. Васькин папа – бывший моряк, она привыкла все называть по-морскому. Помещения украшены в оригинальном цыганском стиле: яркие краски, цветная бахрома, рисунки цветов и птиц, позолота и алый цвет. Сначала кажется, что глаза лопнут, но потом привыкаешь. У цыган так принято.

Туалета, ванной и кухни в этой квартире на колёсах нет. Захочешь писать – придётся останавливаться и присаживаться за колесом. Василиса с непривычки очень смущалась, потому что уединение при этом весьма относительное. Но деваться некуда – привыкла. Они уже неделю почти едут, нельзя же всё время терпеть. Утром встали, в реке умылись, на костре разогрели вчерашний ужин, ставший сегодняшним завтраком, прогрели моторы – и колонна тронулась. Потом глойти – цыганский колдун-проводник, старый узкоглазый азиат, морщинистый, пёстро одетый, и, как Василисе показалось, постоянно нетрезвый – прямо на ходу открывает путь. Машины ныряют в туманное марево Дороги, странного пространства-между-мирами, недолго едут там, потом выныривают, – а вокруг уже совсем другой мир. Так живёт «рома дрома», Народ Дороги. Перевозят товары, иногда – людей, как Василису с мамой и братом, но это не главное. Главное – нигде не останавливаться надолго.