– А если бы я сказала: «Нет, не знаю», – вы бы мне поверили?

– Дело не в том, поверю я или нет. Дело в том, что не надо ни в чём признаваться, пока тебя не пытают. Когда пытают тоже не стоит, но это сколько сможешь продержаться.

– Я не хотела бы, чтобы меня пытали.

– Так не давай повода думать, что ты знаешь что-то ценное! Например, кто именно пользуется реперными переходами с техникой. Это мало кому известно, а значит, найдутся те, кто захочет тебя об этом спросить. А потом ещё что-нибудь спросить – ведь такая осведомлённая девочка может знать ещё что-то интересное, верно? И ещё что-нибудь… И так до первого твоего «не знаю».

– И что потом?

– А потом настанет время пыток. Просто чтобы проверить, действительно ли ты этого не знаешь или просто не хочешь говорить. И скоро ты очень-очень захочешь. А знаешь, в чём проблема с пытками?

– Кроме того, что это очень больно? В чём?

– Что начать их куда проще, чем прекратить. Ведь всегда остаётся вероятность, что пытаемый может рассказать что-то ещё…

– Я вижу, – мрачно сказала Василиса, – вы много об этом знаете.

– Больше, чем мне бы хотелось, дитя. Поэтому я дам тебе бесплатный и очень полезный совет.

– Какой?

– Перестань думать, что всякие ужасы случаются только с другими людьми. С хорошими девочками они тоже иногда происходят.

– Я это знаю.

– Ты этого не знаешь. Ты об этом слышала. Поэтому всё ещё ведёшь себя так, как будто всё, что с тобой происходит, не всерьёз. Как будто тебя есть кому спасти и защитить, как будто всё непременно обойдётся. Но нет. Вы с братом попали в очень скверную историю. И если ты не будешь очень-очень осторожна, закончится она тоже крайне плохо.

– Но мы ничего такого не делали!

– Это могло бы стать отличной эпитафией для тысяч и тысяч безымянных могил, – мрачно сказал бородатый и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

***

Дождь прекратился, колонна то ехала по шоссе, то сворачивала к очередной точке перехода. Мир моргал, менялся. Иногда один раз, иногда несколько. Потом снова ехали.

Проснулся Лёшка. Пришлось объяснять ему про реперные переходы – ещё один способ переходить из среза в срез, имеющий как свои достоинства, так и свои недостатки.

– Он позволяет «срезать углы», – пыталась проводить аналогии Василиса. – Представь, что Мультиверсум – это ткань. Тогда табор дяди Малки идёт как шов на штанах – по прямой, но как бы стежками. То по лицевой стороне Мультиверсума, срезам, то по изнаночной – Дороге. А реперные переходы — это как, ну, не знаю…

– Как складка, – неожиданно повернулся к ним бородатый. – Вот, смотри…

Он взял с сиденья Лёшкину джинсовую курточку и расправил рукав.

– Вот шов, да? Видишь – нитка ныряет туда-сюда. В нашей аналогии каждый лицевой стежок идёт по новому миру, а каждый изнаночный – по Дороге. А теперь мы делаем так… – бородатый сложил рукав пополам. – Теперь, если проткнуть ткань иглой, то мы окажемся сразу здесь, и нам не надо будет делать все эти стежки!

– А почему тогда все так не делают? – спросил Лёшка. – Это же гораздо быстрее!

– Потому что Мультиверсум устроен гораздо сложнее куртки. Его не проткнёшь вот так запросто, как ткань иглой. Цыгане и другие люди Дороги идут по швам, которые сделаны в незапамятные времена неизвестно кем. Пользуются готовыми проколами, благо вдоль шва, то есть собственно Дороги, их множество. А реперные точки – как вот эти заклёпки на твоей куртке. Они соединяют разные слои ткани, но их мало, и они очень прочные. Не каждый сможет пройти через реперный переход. Так понятно?

– Да, наверное. Хотя и не совсем…

– Про «совсем» тут и речи быть не может, – сказал бородатый. – В точности устройства Мультиверсума не знает никто. Просто некоторые научились им пользоваться. Кто-то Дорогой, кто-то – реперной сетью, кто-то – кросс-локусами.

– А это что?

– А это как если бы твою куртку погрызла моль, и в ней образовалось много маленьких дырочек. Пролезть можно только из одной в другую, но некоторым и того хватает.

– Я знаю! Контрабандисты, да?

– Твой брат тоже много знает, – сообщил бородатый Василисе нейтральным тоном, но она сразу напряглась и Лёшку одёрнула.

***

Дальше ехали молча. В каком-то из срезов колонну догнал странный летательный аппарат – с двумя горизонтальными пропеллерами на выносных консолях, длинным узким хвостом и стеклянным шаром кабины впереди. Он завис над едущим броневиком, уравнял скорости и аккуратно опустился на его крышу, где и остался. Так и поехал дальше, как оса-наездник.