– -А я -- нет. Пожалуй, поброжу немного еще, если ты не возражаешь. Уж очень здесь красиво, особенно ночью.

– -Напомни мне при случае, чтобы я прочел тебе одно из стихотворений нашего величайшего поэта Шамеро. Если, конечно, я его вспомню и смогу перевести на американский.

Фобо зевнул во весь четырехгубый рот.

– -Все. Пошел спать. Просто отключаюсь. Да, кстати, у тебя есть какое-нибудь оружие, желательно огнестрельное? Здесь по ночам бродят не только любители древности.

– -У меня в сапоге нож. Другого оружия мне не дозволено.

Фобо достал из-под плаща пистолет:

– -Держи. Надеюсь, что тебе не придется использовать его, но ведь никогда не знаешь наперед. Мы живем, друг мой, в жестоком мире, полном опасностей -- особенно здесь, в джунглях.

Хэл с интересом повертел в руках пистолет -- нечто подобное он уже видел в Сиддо, но тогда у него не было возможности разглядеть подробно. Конечно, по сравнению с автоматическими парализаторами и бластерами с "Гавриила" он смотрелся кустарно, но у него было свое очарование. Он не казался пустячком и был похож в чем-то на первые земные пистолеты. Шестигранное дуло не больше тридцати сантиметров длинной, калибр, приблизительно, около десяти миллиметров. В обойме пять латунных патронов, набитых порохом и свинцовой дробью, а в капсюлях, по предположению Хэла, должна была быть гремучая ртуть. Однако у него не было спускового крючка -- палец нажимал прямо на баек, оттягивая его, а на место его возвращала тугая пружина.

Хэл с удовольствием еще занялся бы изучением механизма, поворачивающего барабан, но ему не хотелось задерживать Фобо. И все же он не удержался и спросил, почему нет курка. Фобо очень удивился этому вопросу. А когда Хэл разъяснил ему, что имеет в виду, этаозец заморгал большими круглыми глазами (довольно неприятное для землянина, особенно с непривычки, зрелище -- очкецы моргают нижними веками), и сказал:

– -Никогда не думал об этом! Но, похоже, это более эффективно, да и металл не так быстро амортизируется.

– -Для меня это очевидно. Но я же -- землянин. И думаю, как землянин. И уже успел заметить (что меня, впрочем, не особо удивляет), что у нас с вами во многом различное мышление.-- Он протянул пистолет Фобо и добавил,-- спасибо, но я не могу его взять. Мне запрещено иметь огнестрельное оружие.

Фобо посмотрел на него с удивлением, но, очевидно, посчитал, что спрашивать причину этого будет не очень вежливо. А может, он просто хотел спать.

– -Хорошо.-- Он еще раз зевнул.-- Шалом, алоха, добрых снов, и да посетит тебя Сигмен.

– -И тебе шалом,-- ответил Хэл. Он проводил взглядом исчезающую в ночной тени широкую спину и вдруг признался себе, что испытывает странную симпатию к этому жуку, несмотря на то, что они были полностью чуждыми друг другу обитателями разных миров. Да, Фобо по-человечески нравился Хэлу, хоть и не был человеком.

Хэл убедился, что остался один, и направился к статуе Великой Матери. Но только он ступил в тень ее постамента, женщина перебежала в темноту, сгустившуюся у подножья огромной кучи щебенки, и полезла по ней вверх. Хэл последовал за ней, ориентируясь только по звуку осыпающихся из-под ее ног камней. По ту сторону кучи раскинулось озеро -- серебряно-черное в лунном свете.

Хэл уже почти догнал женщину, до нее оставалось не более пяти метров, как вдруг она остановилась и заговорила тихим грудным голосом.

– -Baw sfa, soo Yarrow.

– -Baf sfa,-- как эхо повторил он, понимая, что на ее языке это должно означать приветствие.

– -Baf sfa,-- повторила они и после, старательно произнося звуки, перевела эту фразу на сиддо: Abhu'umaigeitsi'i.

Что действительно означало: "Добрый вечер".

Хэл остолбенел.

8

Ну конечно же! Теперь он наконец-то понял, почему ее слова показались ему неуловимо знакомыми! Ритм ее речи всколыхнул в его памяти недавний опыт работы с крохотной общиной последних франкоговорящих землян в заповеднике Хадсон-бей.

Baw sfa. Baw sfa -- это, наверное,-- Bon soir*.

*Добрый вечер (франц.)

И хотя язык, которым она пользовалась, с точки зрения лингвиста, сильно изменился и выродился, но все же не исказился настолько, что было невозможно определить его корни. Baw sfa. А те, другие слова, которые он слышал в комнате? Wuhfvayfvoo. Должно быть, это -- Levez-vous, что по-французски значит: вставай, просыпайся.

Soo Yarrow. Может быть, это -- Monsier? Начальная "м" отпала, а французское "е" трансформировалось в нечто, созвучное американскому "у"? Очень может быть. В ее французском были и другие изменения, чисто фонетические. Размещение звука "к" люфт-паузой перед гласной. Оглушение "д" до "т", "л" превратилось в "в". Так, еще что? Кроме того, должны быть трансмутации значений слов и новообразования, вытеснившие старые слова.

Да, несмотря на все искажения, в этом языке все еже чувствовалась едва различимая галльская основа.

– -Baw sfa,-- еще раз повторил он.

И подумал, как необычно и странно звучат эти слова сейчас: вот стоят два человеческих существа, встретившихся за сорок с лишним световых лет от Земли -- мужчина, уже целый год субъективного времени не видевший ни одной женщины, и женщина, вынужденная прятаться и дрожать от страха, так как является единственной представительницей своего пола на этой планете. И все, что они могут сказать друг другу: "Добрый вечер".