– Ну зачем он солгал о своем изобретении?
– воскликнула она.
– Зачем? Да что с ним стряслось? Неужели он даже мертвый не может постоять за себя?

– Не понимаю, - растерялся Карфакс.
– Да он всегда был мягкотелым! Попросту бесхребетным!

Он был готов сделать что угодно, лишь бы на него не сердились. Не выносил чужого гнева. Стоило мне только скорчить зверскую рожу, и я тут же добивалась своего! Мне было легко заполучить желаемое - кроме одной вещи, которую я так хотела и все равно не могла добиться!

Книги полны описаний женщин, которых гнев делает только прекраснее. Патриция была определенно не из их числа.

Стервоза в запале, подумалось Карфаксу.

– И чего же ты так хотела и не смогла добиться?
– спросил он, ибо Патриция явно ожидала этого вопроса.

– А ты как думаешь?

– Ты хотела, чтобы он оказал сопротивление.

Она сперва удивилась, а потом обрадовалась: - Ты очень проницателен. Мне это нравится.

– Чтобы понять такое, большого ума не нужно, - возразил он и наклонился вперед.
– Честно говоря, Патриция, патологический страх твоего отца перед гневом не имеет значения. Теперь-то у него нет причин для лжи. Он мертв, и никто на свете не может причинить ему зло, и он, конечно, хотел бы прославить себя изобретением МЕДИУМа. Если только...

– Если только?..

– Вот я и опять говорю так, словно это создание и впрямь твой отец, улыбнулся он.
– Трудно, однако, удержаться от мысли, что это и в самом деле покойники.

– Гордон, я не желаю спорить с тобой об этом. Я знаю, что папа изобрел машину для разговора с умершими, и это в самом деле умершие! Мне противно соглашаться с Вестерном, ведь он убил моего отца. Но когда он говорит, для чего предназначен МЕДИУМ, он прав! И ты сам сказал, что голос был папин. Интересно, не обладает ли Вестерн большей властью, чем хочет признать. Я имею в виду, что он, возможно, не только говорит с мертвыми и встречается с ними, но и может каким-то образом их контролировать. Причинять боль тем, кто ему не подчиняется.

– Каким образом?

– Откуда я знаю?
– сердито спросила она.
– Ты мне говорил, что на них воздействует энергия. Может, он поливает их энергией, и им больно.

– А может быть...

– Да?

Она наклонилась, чтобы, затушить сигарету, и треугольный щит отъехал в сторону. У нее были красивые полные груди, не слишком большие и не слишком маленькие - совсем как у незадачливой Эдвины Бут в первоначальной версии "Торговца Хорна".

– Мои рассуждения бездоказательны. Но, может быть, Вестерн пообещал что-то твоему отцу, и поэтому он солгал.

– Зачем ему лгать?
– спросила она. Ее смягчившееся было лицо вновь исказилось.

– Не знаю, - пожал плечами Карфакс.
– Может, Вестерн обманывает твоего отца - например, сулит возможность покинуть место, где он находится. Если это и есть загробная жизнь, на рай она не похожа. Да что я такое говорю! Опять я о них как о покойниках.

– А чем тебе эта мысль так не нравится?

– Только не играй со мной в психиатра, - предостерег он.

Она немного помолчала, потом открыла рот, но тут же закрыла: из дверного динамика раздались три коротких свистка.

Карфакс встал, подошел к двери, посмотрел в глазок и произнес кодовое слово, отпирающее дверь. В комнату вкатилась куполообразная "черепашка". По приказу Карфакса она остановилась, и купол откинулся. Карфакс вынул поднос с кружками и тарелками и велел "черепашке" удалиться. Распахнулась дверь, и "черепашка" укатилась. Патриция так накинулась на еду, словно несколько дней не ела. У Карфакса от этого зрелища разыгрался аппетит, и он помог ей съесть все блюда и столовые приборы, кроме ложечки. Гостиничная прислуга позабыла наполнить заново бутылочку с растворителем, и на ложечку его не хватило.

– Все равно она вишневая, - заметил он, поворачивая ложечку, чтобы разглядеть на просвет буквы на ее черенке.
– Никогда не любил синтетическую вишню. Хотя домашний вишневый пирог мне нравится.

Поднос был из молочного шоколада, и он с удовольствием съел бы его попозже. Но ему не хотелось снова вызывать "черепашку".

Он налил им обоим по унции "Драмбуи", и они подняли молчаливый тост.

– А знаешь, - сказал он, - может, я и не с твоим отцом разговаривал и это все подделка. Кто-нибудь мог имитировать его голос. А когда он как бы выпрыгнул из экрана и бросился на меня - простая голография.

– Но зачем Вестерну тебя морочить?

– Наверное, припугнуть меня хотел. Чтоб не задавал больше вопросов, поколебавшись, произнес он.
– Дядя Рафтон так и не ответил, когда я спросил его, могут ли люди-медиумы общаться с покойными. Я хочу сказать, с рэмсами.

– Ты можешь спросить у своей жены, - предложила Патриция.

– А если она не знает? Эти рэмсы... не обладают всезнанием. Никоим образом.

– Я была у очень известного медиума, - призналась она.
– У некоей миссис Холлис Вебстер Она вроде бы не мошенничает. По крайней мере, комиссия Сиракузского университета по психическим проявлениям сняла с нее подобные обвинения.