– Так в чем же дело?

– Меня объявили психически здоровым, и я намерен и дальше оставаться таковым. Хватит об этом.

Патриция казалась разочарованной.

– Извини, - сказал он, - но подробности могут убедить тебя, что я ненадежен. Возможно, так и есть. Во всяком случае я оставил работу детектива, переменил имя и исчез. И вот я снова в Лос-Анджелесе, и опять занимаюсь расследованием. Грош цена всем добрым намерениям.

– Еще один вопрос, и я умолкаю, - настаивала она.
– Ты принимал ЛСД?

– Нет, мне его в питье подсыпали.

"Окажись она агентом Вестерна; - подумалось ему, - что ей помешает подсыпать мне наркотик и таким образом дискредитировать меня?" .

Если она и собиралась это сделать, то не сегодня. Она не пробыла вне его поля зрения ни секунды.

Он устыдился своих подозрений, хотя логика и убеждала его, что он обязан подозревать каждого.

– Меня ждет ванна, - заявила она, вставая.

Нет ничего дурного в том, чтобы заглянуть в ее сумочку, заверил он себя. Дураком он будет, если не заглянет. И все же ему казалось, что он предает ее - особенно когда в сумочке не обнаружилось ничего сверх обычного. В том числе он нашел и бутылочку противозачаточных пилюль.

Тогда он и решился. Когда она вышла из ванной, он уже ждал. Патриция бросила на него быстрый взгляд и скользнула в его объятия.

Потом, уже засыпая, он спросил себя, могут ли мертвые видеть живых. Фрэнсис бы это не понравилось - ну так и нечего ей торчать рядом. К тому же мертвым нужна машина, даже чтобы пройти полпути до этого мира.

"Да что это я?
– подумал он, прежде чем сон сморил его окончательно. Я же не верю в загробную жизнь. Рэмсы - это существа из параллельного мира. Или еще что-нибудь".

ГЛАВА 9

– Ничего не доказано и не опровергнуто, - вздохнул Карфакс.
– Епископ подверг МЕДИУМ экзорцизму и помер от сердечного при ступа, вот и все.

– Но откуда Вестерну было знать, что епископ Шэлланд станет искать друга детства, умершего в возрасте одиннадцати лет? Что Вестерн мог знать об этом мальчике? К тому же состав комиссии был неизвестен Вестерну до самого последнего момента.

– Мы знаем, что он очень богат, и предполагаем, что не щепетилен, возразил Гордон.
– Возможно, он давно прознал, кто войдет в состав комиссии, даже если это и держалось в секрете. И он мог разослать своих шпионов покопаться в прошлом членов комиссии. Нет, комиссия только больше запутала дело. И усилила напряженность. Сторонники МЕДИУМа провозглашают, что покойники обиделись на комиссию и что Эвертс убил Шэлланда, потому что тот не-поверил, что он и есть Эвертс. Точнее, он так напугал Шэлланда, что бедняга скончался от инфаркта. И среди противников МЕДИУМа нет единства. Одни считают Вестерна мошенником; другие видят в нем колдуна - Фауста, призвавшего силы, которые,лучше оставить в покое. Так что мы не сдвинулись с места. Только страсти накалились.

– А как по-твоему, насколько достоверны заявления Вестерна?

– Я не передумал. Во всяком случае пока. Я признаю, что могу и ошибаться. Мое сопротивление самой идее загробной жизни может повлиять на мое суждение.

– Ты поговоришь сегодня с Фрэнсис. Как бы Вестерн ни копался в ее прошлом, всего ему не вызнать. Некоторые вещи о ней знаешь только ты.

– Да, но согласно моей теории это ничего не значит,улыбнулся Карфакс. Говорить со мной будет не Фрэнсис, а некое существо; создание, способное узнать о Фрэнсис все. Возможно, оно читает мысли. Или наблюдает за Фрэнсис с самого рождения и знает всю ее подноготную.

– Бога ради!
– воскликнула Патриция. Он подумал, что тело у нее на самом деле красивое, но гневное выражение вкупе с отсутствием косметики сильно уродует ее лицо.

Он вылез из постели и облачился в пижаму и легкий халат.

– Выпей горячего кофе - может, поостынешь, - ухмыльнулся он.
– И не сходи с ума, если я использую свою мужскую прерогативу.

– Это какую?

– Мне следовало сказать не "мужскую", а "человеческую". Гомо сапиенс разумное животное. Если что-то нуждается в объяснении, он игнорирует факты или выворачивает их в соответствии с собственным разумением.

– Может, ты так и поступаешь, - возмутилась она, - а я - нет! Я знаю, что Вестерн убил моего отца, чтобы завладеть его изобретением, и я знаю, что это и в самом деле покойники! Я могу смотреть на вещи объективно!

– Еще как можешь, - сказал Карфакс.
– Давай я сварю кофе, а ты тем временем накрасишься.

– Мое лицо внушает тебе такое отвращение?
– разозлилась она.
– Сам-то ты...

– ...похож спросонья черт знает на что, - продолжил он.
– Знаю. И прошу прощения. Мне следовало научиться у Фрэнсис, что иногда стоит придержать язык за зубами.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась и заспешила в ванную Он вышел на кухню, мысленно пиная себя и дивясь, зачем он наговорил того, что наверняка ее рассердит Доктор Слоко предполагал в нем глубоко заложенную потребность сердить .любимых женщин. Он согласился, что это вполне возможно, но сама-то потребность откуда взялась? Этого не знали ни он сам, ни доктор Слоко. Патриция вышла из ванной, улыбаясь. Волосы ее были уложены греческим узлом, но она так и не накрасилась. Опять она его испытывает. На сей раз он пообещал себе не говорить ничего, что способно ее рассердить. Он поцеловал ее и на этот раз не встретил отказа.