— А почему нет Данилиной? — наконец, задал я интересующий меня вопрос и в ожидании осмотрел окружающих.

Адольфовна, скромно улыбнувшись, поджала губы. Кристина выпучила глаза, застыв на месте. Остальные кто пожимал плечами, кто просто переглядывался, словно силясь понять, о ком я говорю.

— Ты про Чебурашку что ли? — озвучила догадливая Маша.

— Ага. Про Зою. Ее разве не приглашали?

— А с какой стати, Матвей? — натурально удивилась Кристина, — Она, считай, и не училась с нами, ни с кем не общалась.

— В смысле? — что значит, считай, не училась?

— А, ты ж не знаешь, наверное. Чебурашка проучилась с нами месяца три, потом уехала обратно в свой колхоз. Контактов мы с ней не имели никогда. Друзей у нее здесь тоже не было. Мы и не знаем о ней ничего с тех пор, — по своему обыкновению просвещала всех Маша, которая всегда была в курсе любых событий.

— А почему она ушла? — вот это еще новости! Данилина, оказывается, не оканчивала гимназию вместе со всеми.

— Кто ж ее знает! Она всегда была дикой и нелюдимой.

— Я слышал, она в техникуме на Садовой училась. Но это не точно.

В техникуме? Зоя? Моя умная Зоя?

Да бред это все!

— А вы, Любовь Васильевна, ничего не слышали о Зое?

Не успела Адольфовна и рта раскрыть, как вмешалась Кристина.

— Да какая разница, Матвей! Что ты пристал с этой Чебурашкой! Я вот слышала, что наша Гимназия выиграла грант на поездку в Англию. Это правда, Любовь Васильевна?

Новикова ловко свернула с темы, а я в очередной раз почувствовал приступ вишневого удушья. Пойду-ка, проветрюсь.

Пребывая в крайней степени раздражения, покинул класс и направился по знакомому маршруту в сторону туалетов.

И вдруг на глаза мне попался Степа. Паренек пружинистой походкой куда-то спешил, и я решил его догнать, чтобы еще раз поговорить о перспективах спортивной карьеры.

В прошлый раз, не смотря на горящий взгляд и эйфорическую улыбку, парень так и не дал четкого ответа. «Мне надо обсудить это с близкими», сказал Свиридов, засовывая в карман визитку.

Прошло три дня, а он так и не перезвонил.

Я поднялся вслед за Степой на два этажа выше. Здесь в отличие от первых двух этажей народу не было. Практически все кабинеты закрыты. Лишь в конце коридора льется желтый свет. И мы, словно два мотылька, летим к нему.

Не знаю, почему я тогда не окликнул Степу, а просто шел след в след. Какой-то иррациональный и не логичный поступок, но в итоге он привел меня к тому, о чем я думал весь вечер.

Вернее, к той.

Не успел Степа подойти к приоткрытой двери кабинета, откуда доносилась невнятная человеческая речь, как из той повалили ученики, на ходу запихивая в рюкзаки тетрадки.

Едва последний учащийся вышел из класса, как Свиридов, пружинистыми шагами юркнул внутрь, а я подумал, так ли скромно он живет со своей матерью, как говорил тренер Михалыч, если, судя по всему, может себе позволить учиться в этой гимназии. Однако, возникшие в голове мысли резко оборвались, когда я увидел ее.

Зою Данилину.

В строгом прямом сером платье с белым воротничком, немного усталыми движениями стирающую формулы с доски.

Сердце взорвалось эйфорической радостью, чтобы через несколько секунд развалиться на части. Степа, возвышающийся над Зоей на полторы головы, подошел к ней впритык и нагло чмокнул в макушку!

— Привет, родной, — мяукнула Чебурашка, на носу которой золотистой тонкой оправой сверкали очки.

— Привет, Зоя Павловна, давай помогу!

Забрал из ее рук тряпку и принялся стирать с доски.

Это что, мать твою, сейчас было?!

Я был готов, забыв о церемониях, словно пробудившийся посреди зимы медведь, с ревом ввалиться в класс, круша все, что ни попади, но вовремя взял себя в руки.

Вдох-выыыдох.

Вдоооох. Выыыыыдох.

— Пойду помою тряпку, сухая совсем, собирайся пока. У меня есть время до тренировки, я тебя провожу, — бесцеремонно тыкал этот школьник-переросток своей… эээ… учительнице, а та лишь мягко улыбалась и кивала ему в ответ.

Мне она так никогда не улыбалась!