– Лерочка Бочкова и после того, как в салон приехали пожарные, ничего не могла делать. Сидела в дыму рядом с раскаленным солярием и смотрела в потолок. Ни одного движения, ни одного слова. В таком же состоянии она лежит в областной больнице вот уже десять дней. Лежит, вытаращив глаза и открыв рот, словно в крике, молчит и не двигается. Словно окаменела.

– А солярий? Почему он не выключился после того, как прошло десять минут? Он что, неисправный был? И почему погибшая не открыла крышку и не выпрыгнула из него, как только почувствовала, что прошло уже много времени, и она начинает поджариваться.

– Не имеем никакого понятия. Он работал на полную мощность, когда пожарные прибыли в салон. Работал, несмотря на то, что там… что-то произошло. Что-то, что не имеет пока никакого объяснения. Дело в том, что… крышка солярия каким-то образом срослась с нижней частью корпуса, образовав цельную капсулу. Для погибшей выскочить из такой капсулы не представлялось никакой возможности. На дистанционном таймере осталось время, когда солярий должен был выключиться – за час пятьдесят до приезда пожарных. Плюс время пребывания Нины в солярии – десять минут, в итоге получаем около двух часов. На кнопку выключения он не реагировал, пожарным пришлось обесточивать кабинет на общем щитке.

– Подождите, подождите, подождите, – замотал головой Максим. – Вы говорите, капсула срослась – она что, сплавилась от огня?

– Нет. Она была такой с самого начала. Так сказали техники и криминалисты.

– Как же Нина Куроваева попала в эту капсулу, если она была цельной с самого начала? Что это за чудо-солярий, в который нельзя попасть, а если каким-то чудом попал, то нельзя выбраться?

Белов развел руками.

– В итоге, все два часа Нина Куроваева поджаривалась в этой капсуле, а Бочкова сидела рядом и с застывшим на лице ужасом смотрела в потолок?

– Вероятно, все было именно так, – подтвердил Белов. – Полностью обуглившийся труп, а так же показания таймера говорят именно об этом.

– Ну это же чушь? – то ли спросил, то ли предположил Максим.

– Чушь, – кивнул Белов. – Абсолютная, необъяснимая, идиотская чушь. К тому же, мы пока не поняли, каким образом в салоне появилась эта капсула-солярий. Мы нашли документы – договор купли-продажи и техпаспорт на этот аппарат, из которых следует, что он был куплен десять дней назад в некой компании “Свет”, однако такой компании по адресу, указанному в документах, не существует. И вообще, ни одного солярия за последний месяц в Оренбург не отправлялось. Ни одной продажи. Так что, чушь, какую еще поискать.

– Примерно от такой же чуши несколько дней назад в Москве погиб Егор Никаноров, который незадолго до этого был в Оренбурге в командировке, и по работе довольно плотно общался с Ниной Куроваевой.

– Тоже поджарился?

– Нет. Его убила дверь.

– Ну-у-у, дверь, – Белов вынул из ящика другую папку. – Вот вам следующее дело, дело Петра Коленкина, кстати, коллеги Нины Куроваевой по фабрике “Ткани”. Ваша дверь и наш солярий – это еще цветочки, по сравнению с делом Петра Коленкина.

– И что же убило Петра Коленкина?

– Вода.

*

– Новые версии одна интереснее другой, – доложила Юлия Петру Коленкину, положив телефон на стол и вернувшись к плите. – Говорят, Нину сгубили пришельцы. И я тоже склоняюсь именно к этой версии.

– Ты и твои подруги сошли с ума, – сжав голову ладонями, сказал Петр. – Что, версия с мафией уже не актуальна? Ты же еще ночью склонялась к версии с мафией.

– Ну зачем Нина мафии? Главбух фабрики, которая еле сводит концы с концами, и постоянно на грани банкротства – ну на кой она мафии? – Юлия насмешливо посмотрела на Петра. – Версия с мафией отпала уже к утру.

– А на кой главбух фабрики “Ткани” пришельцам?! – разозлился Петр.

– Не нервничай! Ну-у-у… может быть она их увидела, вот им и пришлось ее устранить, – разбив яйца в сковороду, предположила Юлия. – Как нежелательного свидетеля. Это же так естественно.

– Юля, пожалуйста, перестань нести эту чушь, и без тебя тошно. Нахрена пришельцам прилетать в Оренбург? Что они здесь забыли?

– Дозаправка, – раскладывая яичницу по тарелкам, уверенно сказала Юлия. – Местный газзавод мог привлечь внимание пришельцев, как источник топлива.

– Дуры твои подруги, – проглотив яичницу, сказал Петр, вставая со стула. – С каких это пор летающие инопланетные тарелки летают на газе?

– Кто знает, – задумчиво глядя в окно, сказала Юлия. – Кто знает. Может, они на сжиженном.

Петр Коленкин заставил себя собрать сумку и отправиться в бассейн. Ему не хотелось сегодня идти в бассейн. Ему хотелось закрыться в спальне и лежать целый день, ни с кем не общаясь. Но дома была Юлия, которая находилась на постоянной связи со своими подругами. Юлия не оставит его в покое, пока он, после ее очередного разговора с подругами, не выдержит, и вконец с ней не разругается.