Дальнейшее помню как в тумане. Как «слетал» к грузовому шлюзу гостиницы с тросом, как переправлял туда свой «груз». Как не оказалось там никакого Люцифера, несмотря на по-прежнему заблокированный телепорт. Как паниковали и суетились эти дети, узнав, что ни на Землю, ни даже на Марс «Птер» не полетит. Будто на «Стикни» нельзя было жить – хоть год, хоть десять… А потом, когда над валом кратера возникла гороподобная туша эринии, я принял решение.

Эриния излучала холодную надменность. Маленький человечек в скафандре, прилетевший к ней, прикованный тросом, был кем-то вроде очень дальнего родственника, причем родственника малолетнего и оттого особого внимания не заслуживающего. Тем сильнее было ее удивление, когда от этого мелкого и незначительного субъекта поступила команда по приоритетному каналу прямого М-доступа. Эту команду невозможно было ни игнорировать, ни тем паче ослушаться.

Через час с небольшим от поверхности Фобоса отделилась странная парочка: космическая мусорщица бережно сжимала в щупальцах миниатюрный и хрупкий, явно атмосферный летательный аппарат, каким-то недоразумением закинутый в космические дали…

Я видел это на мониторе, который принимал сигнал из диспетчерской «Стикни».

Прощай, Фобос! Здравствуй, Марс! «Великолепная семерка» идет на посадку…

Когда немногочисленные родственники и соседи, вздыхая и всхлипывая, удалились в сторону ворот, из темноты, быстро сгущавшейся под кладбищенскими липами, вышел человек, видимо опоздавший на церемонию.

Оглядевшись и подняв воротник плаща, словно не желая быть замеченным, он приблизился к свежему холмику, заставленному венками. Спустя мгновение рядом с ним появилось животное. Оно повело себя странно. Не стало шастать по кустам, распугивая мелкую живность, а уселось возле хозяина и наклонило круглую ушастую голову. Словно в знак скорби.

Человек присел на корточки, нежно потрепал кота по ушам и тихо проговорил:

– Одни мы с тобой остались… Осиротели. – Коснулся легонько пальцами укрытого цветами могильного суглинка. – Эх, Серго, Серго…

Кот в ответ печально мяукнул.

Человек поднялся, вынул из бокового кармана какой-то металлический предмет, остро блеснувший отраженным, невесть откуда взявшимся в сумерках светом.

– Покойся с миром, друже, – прошептал он и положил предмет рядом с белой табличкой, долженствующей обозначать место погребения, пока не будет поставлен настоящий памятник.

На табличке значилось: «Сергей Абелярович Северов». И две даты. И больше ничего. Ни слова о том, что он сделал в жизни. Но, судя по этим датам, ныне с такой скромностью погребли весьма пожилого человека, тогда как его друг казался совсем молодым. А ведь не у всякого старика бывают молодые друзья…

– Прощай… И прости…

Человек подхватил кота и, не оглядываясь, зашагал к выходу. Заметив, что створки ворот медленно затворяются, он ускорил шаг, почти побежал и успел протиснуться в самый последний момент. Оказавшись на улице, человек подошел к стоянке онокентавров. Уселся в широкое мягкое седло, пристроил любимца в специальной корзинке для домашних животных, чем вызвал недовольный вопль благородного кошачьего, и коснулся выемки активатора. Онокентавр сдержанно заурчал и мягко поплыл вдоль обезлюдевшей к ночи аллеи. Наращенный обтекатель скрыл седока и пушистого пассажира от встречного ветра и посторонних глаз.

Высыпали звезды. И казалось, одна из них скатилась с невидимой воздушной горы прямо к месту последнего человеческого упокоения, приняв форму золотистого семигранника с выпуклыми темными буквами MS.

Молодая эриния из клана космических мусорщиц достигла роя вожделенных обломков почти на пределе ресурса. Микрометеориты, космические лучи и солнечный ветер истончили ее панцирь. Питательный коллектор, за неимением иного топлива, начал поглощать некоторые второстепенные органы. Реактивная птица уже не могла на расстоянии определить, к какому классу относится встречный рой, какие металлы или минералы содержит. Из органов сенсорной группы надежно работали лишь локаторы и камеры прямого оптического наблюдения.

В бедственном положении виновата была сама эриния. Она переоценила свои силы, когда из всех возможных траекторий выбрала самую протяженную. Молодой и неопытной, ей хотелось обследовать наиболее удаленные и наименее изученные районы Большого мусорного пояса, прежде именовавшегося Поясом астероидов. Неписаными правилами клана подобное безрассудство допускалось. Это был своего рода естественный отбор – выживали сильнейшие и умнейшие, то есть как раз такие, какие были нужны для выполнения Сверхзадачи.

Если верить локаторам, рой относился к смешанным по составу конгломератам обломков. Не исключено, что кроме железно-никелевых и хондритных в нем было полно метеоритов, содержащих редкоземельные элементы. По форме рой приближался к эллипсоиду. Оптика демонстрировала нечто напоминающее раздувшуюся рыбу-иглобрюха, около трехсот километров в диаметре. Эриния воодушевилась. Находка могла оказаться на редкость удачной. Появилась надежда не только пополнить ресурсы, но и восстановиться до приемлемого уровня.