(Она смотрит на него. Вновь поет Шаляпин. Падающий на Берию свет меркнет гаснет полностью).

ОЛЬГА. Несмотря на то, что вы слышали, настоящей шпионкой я так и не стала. Я хотела играть в немецком кинематографе и театре, и мне удалось достигнуть взаимопонимания с советской властью. Это было время, когда в кафе Берлина бывших офицеров Белой армии было больше, чем проституток, и не составляло труда подслушивать их разговоры, голос никто не понижал, и время от времени передавать совершенно бесполезную информацию. За это мне было дозволено строить карьеру в Берлине. Мои мать и дочь оставались в России, так что мне приходилось проявлять гибкость. Если бы я рассердила этих людей, меня бы накачали наркотиками, уложили в сундук и доставили в Москву, где после пыток пустили бы мне пулю в голову. Это был мой способ остаться в живых самой и сохранить жизни близким мне людям. Скажите мне, что могло быть важнее.

(Зловещая музыка: токката и фуга Баха. Готическая атмосфера. Слабый звук движущейся кинопленки, тени, звуки крыльев летучих мышей, их писк. Гроб, тусклый свет).

ОЛЬГА. По прибытии в Германии мне повезло: я попала на просмотр к великому немецкому режиссеру Фридриху Вильгельму Мурнау, который собирался снимать фильм о замке с призраками. Я очень нервничала. (Музыка звучит громче, крышка гроба со скрипом поднимается, появляется когтистая рука, хватается за край, потом вторая, наконец МУРНАУ, загримированный под Носферату, вылезает из гроба, с длинными ногтями, лысый, в торчащими клыками, мертвенно бледный и тощий. Смотрит на нее

Конец ознакомительного фрагмента.