Часа в три ночи Дима проснулся от криков в коридоре. Он даже не успел различить, реальность это или сон, как все стихло. Потянувшись, он понял, что хочет в туалет. И еще надо бы снова умыться. Он взял полотенце, засунул зубную щетку в карман спортивных штанов и вышел из купе. В коридоре никого не было. Кроме стука колес – ни звука, разве что тихий храп доносился как будто со всех сторон сразу.

Зайдя в тамбур, он увидел девочку – та сидела на полу и плакала, уткнувшись лицом в коленки. Когда за Димой захлопнулась дверь, она быстро подняла голову. В ее глазах он увидел такой испуг, что на секунду ему самому стало страшно – он обернулся, но за спиной никого не было. Щека у нее распухла, под носом засохшая корка крови.

– Эй, что с тобой случилось, а? – спросил Дима, опускаясь перед ней на колено.

– Ничего. – Девочка шмыгнула носом.

– Ну, не плачь. Где твои родители? – Дима осторожно дотронулся до ее локтя, но она быстро отдернула руку и опять уткнулась лицом в коленки. – Послушай, я тебя не обижу. Просто скажи, что случилось, где твои родители, и я тебя к ним отведу. Может, ты не помнишь номера купе? Так это нестрашно, мы все равно их найдем.

– Это папа. – Она подняла голову.

Диму опять затошнило. Ему хотелось что-то сказать, но он молчал. Да и что тут скажешь? Когда-нибудь и это закончится. Все когда-то кончается.

– Тебе че здесь надо, придурок? – услышал он голос у себя за спиной.

Девочка замерла и почти перестала дышать. Он представил, как сильно стучит ее сердце. Медленно поднявшись, Дима развернулся и увидел перед собой мужика в серой футболке – лысая голова, толстые губы.

– Ты что, язык проглотил, говно сраное? Тебе че от моей дочки надо?

– Я ее не трогал, – сглотнув, сказал Дима. – Она сидела одна, я подумал, что-то случилось. У нее из носа шла кровь.

– А тебя вообще это касается? Это, блядь, вообще твое дело, я спрашиваю? Разве она твоя дочь, а? Тебе она кто, а? Давай, давай, иди куда шел – поссы и возвращайся к себе, пока по роже не схлопотал, понял?

– Вы не думаете, что у нее может быть сотрясение мозга от такого удара?

– Пошел отсюда, я сказал!

Вздохнув и сжав кулаки, Дима открыл дверь в туалет. Он еще не успел зайти, как услышал хлесткий удар – мужик отвесил девочке пощечину. Дима закусил губу. Он думал о том, что хотел бы сейчас сделать. Снять полотенце с плеча, быстро накинуть его мужику на шею, перекрутить, с силой потянуть на себя. От неожиданности тот захлебнулся бы воздухом, но Дима все равно затягивал бы полотенце сильнее, сильнее, пока лицо мужика не стало бы багровым, пока он не начал бы умолять отпустить его, не начал бы потеть от страха. Но Дима не сделал этого. Это ни к чему не приведет, это никого не спасет. Обозленный отец потом сорвется в купе, опять изобьет девочку, отомстит ей за свое унижение.

Дима выдохнул. Не оглядываясь, зашел в туалет. Хлопнула дверь. Он облокотился на раковину, посмотрел на свое отражение в зеркале. Его трясло. Хотелось кричать и ломать все вокруг. Разнести все к чертовой матери. Уничтожить. Он уперся руками в стену и старался успокоиться. Надо умыться и почистить зубы, умыться и почистить зубы. Умыться и почистить зубы. Колеса стучали. За стенкой кто-то кашлял.

Когда Дима закончил и открыл дверь, в тамбуре никого не было.

Вернувшись к себе, он завернулся в одеяло и включил плеер. Прислонился к окну. Под музыку он считал пролетающие за окном фонари. Голова была пустая, совершенно пустая. Из темноты выплывали однотипные станции.

Интересно, полиция уже начала поиски?

– Так-так, кажется, это опять начинается, – вслух сама себе сказала Лиза и обвела взглядом салон самолета.

Вздохнув, она закрыла глаза. Что ей велел делать психолог, когда чувствуешь приближение панической атаки? Правильно, не думать о том, что будет, если она действительно наступит. Например, не вспоминать о слабости в ногах, комке в горле и тошноте. Только вот как этого не делать, не очень понятно – отвлекаться от мыслей Лиза умела плохо. Она открыла глаза, еще раз посмотрела по сторонам и сразу же об этом пожалела. Замкнутость салона давила, от этого даже заболели глаза – казалось, они вот-вот лопнут. А еще у пожилого соседа через проход из ушей торчали длинные седые волосы. Они немного кудрявились. Сделав глубокий вдох, Лиза постаралась вернуться к книге, которую читала, но на тексте не получалось сосредоточиться. Она смотрела на экран, видела буквы, однако не могла сложить их в слова. В голове снова и снова крутилось только ее название: «Лучшее в нас: Почему насилия в мире стало меньше». Почему насилия стало меньше. Почему меньше. Насилия стало меньше?

– Простите, а вы точно сидите на своем месте?

Лиза посмотрела вверх и увидела над собой крупного мужчину в вязаном малиновом кардигане.

– Мое кресло у окна, но я буду сидеть здесь, вы уж простите. Я не успела забронировать место заранее, так что просто занимаю его сейчас, – ответила она и постаралась улыбнуться, но вышло у нее не очень убедительно.

– Нет уж, будьте любезны, сядьте на свое место, а я сяду на свое, – настаивал мужчина.

– Повторяю еще раз – я буду сидеть здесь. А вы будете сидеть у окна. И знаете почему? Потому что это в ваших же интересах. Если вы не хотите, чтобы посреди полета я полностью заблевала вас и ваш чудесный кардиган, вам лучше не настаивать на своем, а просто согласиться. О’кей? Вот и чудно.

Мужчина удивленно развел руками:

– Кругом одни сумасшедшие. Но хоть пропустите меня, я же не могу перелететь через вас.

– А вот это пожалуйста, это сколько угодно. – Лиза снова улыбнулась, и на этот раз улыбка получилась дружелюбнее.

Когда сосед прошел на свое место, она на автомате спросила себя, сколько лет живет с этими внезапными приступами тревоги. В очередной раз удостоверилась, что постоянной проблемой это стало одиннадцать лет назад: сейчас ей тридцать четыре, а отсчет надо вести с двадцати трех. Тогда Лиза как раз заставила себя встречаться с парнем, бывшим однокурсником. Она не слишком этого хотела, просто пришло время попробовать «быть в отношениях». В первый раз заниматься сексом было больно – не так больно, наверное, как рожать, но все равно, – и поначалу ей приходилось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы вообще спать с Мишей. Какое-то время жертвы были не напрасны – у них закрутились «серьезные» отношения, они съездили на море, подумывали жить вместе, – но потом случилась первая крупная ссора, которая закончилась для Лизы синяками на плечах и спине.