Гермиона закусила губу и тут же про себя ойкнула. Зубом она попала по тому месту, где еще недавно находился укус егеря. Грядущее мероприятие требовало от нее собранности и гриффиндорской смелости. Стараясь выглядеть радостной, девушка отхлебнула кофе и улыбнулась родителям.

* * *

Гермиона балансировала на одной ноге, стоя на пуфике в центре небольшой комнатки, которую им с матерью отвели в свадебном салоне. На другой ноге она старалась удержать туфельку гораздо большего размера. Задача была непростая и, если бы консультант не сновал туда-сюда, постоянно заходя к ним, она бы ее просто трансфигурировала под свой размер.

Однако нарушать Статут ради такой ерунды, Герми, конечно же, не хотела. Мать Герми расположилась совсем рядом на крошечном диванчике и активно листала каталог, называя консультанту все новые и новые модели.

То платье, которое сейчас надето на ней, больше походило на костюм Полной Дамы с достопочтенного портрета, охранявшего вход в гостиную Гриффиндора. Море оборок, бантиков и кружавчиков должны были украшать платье, но, по мнению ведьмы, они только безбожно уродовали его. Деликатные черты лица терялись на таком фоне. Грейнджеры весело посмеялись над платьем и попросили его унести.

Следующее из белого фатина, все какое-то жесткое и стоящее дыбом. В нем она больше походила на воротник парадной мантии Рона на том Святочном балу, когда над его костюмом потешалась вся школа. Увидев скептичное лицо матери, Гермиона поняла, что они им не нравится одинаково и с радостью освободилась от этого ужаса с помощью консультанта.

Следующее платье, которое принесли, обыкновенное, на первый взгляд. Она опять влезла на пуфик, позволяя консультанту, помочь ей надеть его. Простая белая ткань приятно заскользила по телу. Продев руки в рукава из деликатного нежного кружева, Герми прибрала волосы наверх, чтобы консультант мог застегнуть множество маленьких белых пуговок на спинке.

Да, это было оно. Ее платье. Оно идеально подчеркнуло хрупкость девичьей фигуры, немного облегая грудь и талию, а после ниспадая до самого пола красивыми фалдами. Да и цвет не совсем белый, скорее оттенок светлой кости, который больше подходил к ее темным волосам и глазам. Пожалуй, в нем она выглядела настоящей невестой.

Грейнджер младшая перевела взгляд на мать и увидела, что та смотрит на нее с восхищением.

— Повертись, — тихо попросила она.

Гермиона выполнила ее просьбу. Она повернулась спиной к матери, позволяя ей в деталях рассмотреть вид платья сзади и небольшой шлейф, лежавший на полу.

Девушка уперлась взглядом в зеркала, висевшие на стене, прямо перед ее лицом. Она смотрела и смотрела на себя в этом платье, с каждой секундой становясь все грустнее. Невеста, которая изменяет прямо перед свадьбой своему жениху. Достойна ли она? Таким шлюхам, как она, нельзя натягивать молочные кружева на свои грязные руки. Такое красивое платье, такая плохая невеста. Вот он рубикон, за которым не будет никакого Скабиора. Где ты должна…избавиться от него. Это платье делало предстоящий кошмар таким реальным. Они все надеялись на нее, а она подвела.

Гермиона закусила губу, стараясь сдержать слезы, но они предательски потекли из глаз, падая на светлую ткань.

— Милая, ты в порядке? — голос матери звучал обеспокоенно.

Герми слезла с пуфика и опустилась прямо на пол, сминая ткань. Она зажала рот рукой, стараясь успокоиться, но слезы жгли глаза все сильнее и сильнее, изо рта вырвался мученический вдох.

— Многие невесты плачут перед свадьбой, в этом нет ничего такого, малышка, — ведьма почувствовала руки матери на своих плечах, она поглаживала ее как когда-то давно, в детстве.

Почему-то ведьма зарыдала еще пуще. Правда сжигала ее изнутри. Правдой было то, что она не хотела замуж за Рона. А никакой другой свадьбы у нее тогда не будет.

— Я…я, — всхлипывала Гермиона, каждый раз начиная говорить, и каждый раз останавливая себя в последний момент. Зачем это ее матери? Но кому она еще могла бы рассказать, чтобы не сойти с ума?

— Что такое? — миссис Грейнджер гладила своё плачущее дитя по пушистым волнам волос. Консультант засунул голову в дверь, но женщина дала ему знак не входить. Тот закатил глаза и исчез.

— Я люблю другого! — выпалила со всей силы ведьма и зарядила новую порцию слез. Рот миссис Грейнджер приобрел форму буквы О. Несколько мгновений она пыталась найти слова, потому что такого поворота, признаться, она ожидала менее всего.

— И кто он? — мягко спросила она, удивившись ответному не то сипению, не то вою.

Гермиона подняла на нее заплаканное лицо, с глазами полными невыразимой тоски:

— Он плохой человек! — с мучением произнесла девушка, сжимая руки матери очень уж сильно. Та даже почувствовала боль в пальцах. Однако ее дочь очевидно страшно страдала, ей надо как-то помочь.